Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

– Это все мои поклонники, сестренка. Их у меня тьма.

А потом они оказались в его поле зрения. Устроились на циновке, расстеленной здесь Али, и уже разделались с едой, которую он принес из кухни. Брат и сестра, которых он боялся, что потерял, по ком тосковал и за кого переживал так сильно, что бывало нечем дышать.

Мунтадир поднял на него взгляд и широко улыбнулся.

– Зейди! Мы боялись, что ты уже не вернешься. И на всякий случай съели всю еду.

Зейнаб толкнула брата локтем:

– Не дразни его. У него уже такой вид, словно он опять готов расплакаться и броситься целовать нас, благодаря Бога.

Али вдруг обрадовался, что вернулся пешком, потому что его одежда и так впитала в себя достаточно грязной речной воды, чтобы забрызгать брата и сестру, когда он упал между ними, на что оба взвизгнули.

– А я ведь мог стать королем в Та-Нтри, вместо того чтобы возвращаться и спасать вас обоих. Замок, богатая жизнь…

– И мама контролирует каждый твой шаг. – Зейнаб подвинула к нему корзину: – Я не дала ему съесть все до конца.

– Ты святая, – в животе у него заурчало, и Али достал из корзины плотно завернутую лепешку с пряной чечевицей и капустой.

Его сестра продолжала наблюдать за ним, и за напускным безразличием читалось беспокойство.

– С маридом все прошло нормально?

– Он позволил себе лишнего, планируя мое потомство, но в остальном мы поладили. – Али не стал рассказывать о том, что показал ему Себек, это предназначалось только для Нари. – Если мы будем соблюдать границу, думаю, мир между нашими народами удастся сохранить. – Он откусил еще кусок лепешки. – Но он предложил населить реку крокодилами.

Зейнаб содрогнулась.

– Надеюсь, ты понимаешь, что я не планирую притрагиваться к этой части своего наследия. Ни за что. Меня вполне устраивает быть джинном, большое спасибо. – Она продолжила более серьезным тоном: – По-твоему, есть хоть какой-нибудь шанс, что они… отпустят тебя? – спросила она робко. – Вернут твою огненную магию…

– Нет, – мрачно ответил Али. – Но ничего страшного.

– А по-моему, звание «посла маридов» очень тебе идет, – заметил Мунтадир. – У тебя есть своя собственная река, серебряные метки добавляют таинственности, а твои глаза наводят жуткую жуть. Это сыграет на руку, когда будешь вести переговоры о переформировании всего нашего правительства.

– Он определенно продаст с аукциона любое семейное сокровище, которое попадет к нему в руки, – предупредила Зейнаб. – Надеюсь, ты что-нибудь припрятал, Диру. Я вот припрятала. За этой народной революцией я буду наблюдать издалека.

Али проглотил остатки еды и лег на спину, прикрывая глаза от солнца, пробивающегося сквозь лиственный полог.

– Я-то надеялся, что вы захотите примкнуть к народной революции, и тогда я смогу просто платить вам жалованье.

Зейнаб замотала головой:

– Я люблю тебя, братишка, и люблю этот город, но как только все немного уляжется, я уеду отсюда.

– Подожди, в смысле? – непонимающе спросил Али. – Куда ты собралась?

– Куда угодно. – Его сестра улыбнулась несвойственной ей застенчивой улыбкой. – Я никогда не покидала Дэвабад… никогда не думала, что смогу уехать, разве что сразу во дворец какого-нибудь иностранного вельможи, мужа, с которым мне придется заключить политический союз. – Зейнаб поигрывала золотым браслетом на запястье. – Долгое время меня это устраивало. Я верила, что это лучший способ принести пользу своей семье. Но с тем миром покончено. Командование дэвабадским сопротивлением… далось мне нелегко. Но также многому меня научило. И в первую очередь тому, что я хочу от жизни большего.

Али не мог скрыть своего беспокойства.

– Хотя бы скажи мне, что ты едешь не одна.

– Не одна, но спасибо, что считаешь меня недееспособной. Со мной поедет Акиса. Первым делом мы отправимся в Бир-Набат. Она хочет отвезти прах Любайда домой.

– Только там он и должен упокоиться, – тихо сказал Али, чувствуя, как в нем поднялась печаль при мысли об убитом друге. – Я буду скучать по тебе, ухти. Немыслимо.

Зейнаб сжала его руку:

– Я обязательно вернусь, братишка. Кто-то же должен убедиться, чтобы ты нигде не напортачил.

Али сел прямо. Он оставил свое оружие здесь, когда отправился на встречу с Себеком, но теперь потянулся за своим зульфикаром.

– Возьми это.

Серо-золотые глаза Зейнаб округлились:

– Я не могу взять твой зульфикар!

– Он не мой. Он принадлежит нашей семье, а я больше никогда не смогу им пользоваться так, как раньше. Возьми. Научись вызывать его пламя и отправляйся на поиски приключений, Зейнаб.

Ее пальцы сомкнулись вокруг рукояти.

– Ты уверен?

– Абсолютно. До тех пор, пока ты разрешаешь мне писать и спрашивать твоего совета, я неизбежно где-нибудь напортачу.

– Идет, – улыбнулась его сестра.

Али повернулся к Мунтадиру:

– Только не говори, что тоже отправляешься в путешествие по неизведанному?

Мунтадир поежился:

– Боже упаси. Теперь вы клещами не вырвете из моих усыпанных драгоценностями рук кухни, набитые припасами, мягкие кровати и чистую одежду. – Он помолчал. – Но и во дворец я тоже не вернусь.

– Как? – Его брат и дворец Дэвабада были полностью неразделимы в сознании Али. – Но ты же эмир. Мне нужна ваша помощь…

– Ты получишь мою помощь, – заверил его Мунтадир. – Только не в качестве эмира. – Он попытался изобразить шутливую улыбку, но у него не вышло. – В конце концов, ты хочешь упразднить монархию, а я… – Мунтадир вздохнул, внезапно обессилев. – Не могу я туда вернуться, ахи. Прости. Не могу вернуться туда, где она убивала моих друзей и отравила мой народ. Где они… – Мунтадира прошибла крупная дрожь, и он украдкой вытер правый глаз. – Да, вероятно, это трусость с моей стороны.

Но Али не считал своего брата трусом. Напротив, увидев Мунтадира в темнице, Али со всей уверенностью мог сказать, что не встречал никого сильнее его брата.

Али спустился в подземелье сразу же после того, как убедился, что с Нари все в порядке, она окружена плотным кольцом друзей, а Субха уже в пути. Он отправился туда вместе с Джамшидом, который настоял на том, чтобы сопровождать его, и Али никогда еще не был так благодарен за то, что не остался один, как тогда, когда они с дэвом спускались в мрачные недра дворцовых темниц, проходя мимо камер, набитых гниющими трупами врагов Манижи. Это было жуткое зрелище, наглядное свидетельство беспощадности Манижи в той же мере, что и уничтоженные кварталы наверху, и братская могила полуобгоревших останков Гезири, которую они обнаружили на арене.

Среди заключенных встречались знакомые лица: ученые, министры и вельможи,