Оторва. Книга третья - Ортензия

Но, Марию — Антуанетту не нашли, а если ни дай, твою за коромысло, её утром обнаружат мёртвой, объяснить свой интерес к девушке будет очень сложно. Да и если ничего не произойдёт, придётся целый день отписываться, для чего он устроил сегодня эти розыскные мероприятия. Птичка на хвосте принесла? С Брадуловым такое не проскачет.

Вот с такими мыслями Илья Спиридонович, не разуваясь, прошёл в ванную и подставил голову под холодный кран. Простояв около минуты чувствуя, как головная боль постепенно затухает, майор вытер голову полотенцем, и мельком глянув на дверь в комнату Евы, протопал на кухню. Взял 100 граммовый граненый стакан и потянулся к холодильнику. Напиваться с горя он, разумеется, не собирался, но пару стопок осушить ему было просто необходимо.

Открыть дверцу не успел. В коридоре раздался громкий звонок. Нахмурив брови, Илья Спиридонович глянул на часы и почувствовал неприятный холодок между лопатками. 23.01. В такое время никто с добрыми вестями врываться не будет.

С сожалением глянув на пустой стакан, майор прошёл в прихожую и открыл двери.

Выдохнул с облегчением, обнаружив на пороге соседа по лестничной площадке, и улыбнулся.

— Федор Аркадьевич, вот ты как раз мне и нужен. Давай заходи, тяпнем по соточке, потрындим.

— Подожди Илья, тут такое дело. Ева дома?

— А где ей быть, — сказал Илья Спиридонович, — спит наверняка. А в чём дело? Что-то стряслось?

— Можно и так сказать. Полтора часа назад Ева вызвала Люсю. Я подумал, что они у подъезда болтают, но сейчас прошёлся по двору, но их нигде нет.

— Так, — протянул майор, чувствуя, что неприятности на вечер ещё не все закончились. Развернулся, пересёк размашистым шагом коридор и распахнул дверь в комнату Евы. Включил свет, окидывая взглядом небольшое пространство. А, не обнаружив девчонку, зачем-то громко позвал:

— Ева, ты здесь?

Хотя с первого взгляда было понятно, что спрятаться в комнате было невозможно.

— Фёдор!

Громкий крик женщины заставил оглянуться.

— Только что позвонили из милиции, сказали срочно приехать. Я адрес записала. Люся задержана за хулиганство и сопротивление при задержании. Что теперь будет?

— Люся оказала сопротивление? — в голосе Фёдора Аркадьевича проявилось такое недоумение, что в другой ситуации Илья Спиридонович, расхохотался.

Но в данный момент точно было не до смеха.

Майор решительно взял из рук женщины листок, на котором был записан адрес и удивлением произнёс:

— На Боюканах? А что она там делала? Впрочем, какая разница. Одевайся и выходи на улицу. Я мотоцикл пока заведу, — и замолчал, задумчиво взирая на гвоздь, на котором всегда висел ключ от гаража. А потом машинально произнёс, — не понял. А где он?

В это время в дверях дальней комнаты появилась Прасковья Дмитриевна.

— Илья, а что за шум?

— Паша, где Ева⁈ — майор почти выкрикнул свой вопрос.

— Наверное, спит, а вы её сейчас своими криками поднимите.

— Её нет дома и ключей от гаража нет. Когда она ушла?

— Около девяти, сказала на десять минут к Люсе зайдёт, — взгляд Прасковьи Дмитриевны переместился на Марию Александровну, а увидев слёзы на глазах соседки, встревожилась, — что случилось?

— Хорошенькое дело, — пробубнил майор, вдруг понимая, что Ева, вот так, за здорово живешь, не помчалась бы неизвестно куда. И уж точно не потащила за собой в опасное мероприятие подружку.

Порывшись в кармане, он достал блокнот и, полистав его, набрал на телефоне номер. Трубка откликнулась длинными гудками, но на той стороне её никто не поднял.

— Одевайся, или в домашней одежде поедешь, — обратился майор к соседу и снова набрал телефон МВД Фрунзенского района.

Он успел накрутить номер ещё три раза, всё с тем же успехом, совершенно недоумевая, что могло произойти с дежурным, чтобы тот, на протяжении нескольких минут не брал трубку.

Потом хлопнула дверь в подъезде, и на пороге появился Фёдор Аркадьевич.

— Ералаш какой-то, — проворчал майор, глядя на соседа, — полный бардак у полковника. Ладно, давай до тринадцатого, посмотрим, что у них и машиной разживёмся.

Первым их встретил старший лейтенант Титов Александр Владимирович. Он поднялся на ноги и, выбросив окурок, сообщил:

— Илья Спиридонович. Уже полтора часа не могу к вам дозвониться.

Майор только махнул рукой.

— Пришлось помотаться по городу, а что у вас случилось?

— У нас всё в порядке, а вот Ева.

— Что Ева, — всколыхнулся майор.

— Вас искала, а потом интересовалась где сегодня танцы в городе. А, приблизительно в 21.30, вместе с подругой уехали на мотоцикле. Может на танцы. Двери в гараж оставили открытыми. Я их запер, ключи в кабинете.

— Люся водит мотоцикл? — Илья Спиридонович оглянулся на соседа, но ответ получил от старшего лейтенанта.

— Так Ева была за рулём.

— Ева? Она водить не умеет. Сашок, а ты часом ничего не путаешь?

— Обижаете, товарищ майор, с этого места разглядел вполне отчётливо. И погнала по улице как завзятая гонщица.

Майор поскреб лоб двумя пальцами пытаясь осмыслить услышанное, а когда в голову не пришла ни одна умная идея, сказал:

— Александр, сходи, предупреди, что тебя не будет пару часов, чтобы не буйствовали и поехали в Фрунзенский райотдел.

— Понял, — кивнул старший лейтенант и исчез в здании.

То, что произошло нечто сверхъестественное, они поняли, когда фары автомобиля осветили главный вход РОВД.

— Ни хрена себе, — проговорил старший лейтенант, останавливая «Уазик», — это что здесь произошло? Райотдел, штурмом брали?

Но и было на что посмотреть. Входная дверь висела на одной петле, стекло было раскрошено на мелкие осколки, которые всюду валялись. Внутри горело несколько плафонов, освещая полный разгром помещения. В стекле, за которым должен был находиться дежурный, зияли два пулевых отверстия. На полу — разломанные части стульев, перевёрнутый вверх ногами стол и множество листов бумаги на которых были видны машинописные тексты. Прямо у входа, длинный потолочный светильник висел на одном проводе, а люминесцентные лампы лежали на полу, расколотые на части.

Но даже не это было странным. Внутри помещения не было видно ни одного человека.

— Саша, останься в автомобиле, — сказал майор, не оборачиваясь, и сделал шаг к зданию.

— Ты знаешь Илья, что мне это напоминает? — спросил Фёдор Аркадьевич, и, не дожидаясь ответа, продолжил, — Берлин 45