Книга 4. Фельдагент - Михей Абевега

— Как вы оцениваете обстановку на фронте?

Ну вот, новый поворот. Прямо как в песне.

— Это тоже вне моей компетенции, господин комиссар-майор. — Я развёл руками. — Я всего лишь простой полевой медик, привёзший сюда новое лекарство, одобренное экспертами и высшим командованием. Я не разбираюсь ни в политике, ни в методах ведения боевых действий.

— Не исключено, — кивнул Златовик, — что так оно и есть. Но мне почему-то кажется, что ты лукавишь. Ведь то, как ты, поручик, строишь фразы и как формулируешь свои мысли, выдаёт в тебе образованного орка. Ну или не совсем орка, однако это сейчас не важно. Пока не важно. Важно, что такие умники, как ты, привыкли всюду совать свой нос и высказывать свои суждения по любому поводу. И даже без оного. Поэтому, когда подобные хитро-мудрые индивиды прикидываются тупыми и послушными простачками, я начинаю нервничать.

С каждым словом накал в интонации плешивого очкарика усиливался, хотя голос, напротив, становился всё тише и тише. Под конец он практически перешёл на шёпот — мерзкий, до жути вкрадчивый и зловещий.

— А нервничаю я, потому как понимаю, что меня пытаются поиметь, будто неопытную институтку. А я таковой отнюдь не являюсь. Я, скорее, как бывалая шлюха, сам могу тебя вздрючить и залюбить досмерти. И последнее — это не фигура речи.

Как ни странно, весь этот метафорический бред майора, вместо того, чтобы ещё больше меня напугать, только рассмешил. Вдруг представил его в роли проститутки: почти голого, в одних только очках, фуражке и сапогах. Вовремя склонил голову, не позволив Златовику заметить перемену в лице. Чуть ведь не фыркнул, едва сдерживая нервный смешок.

— Подумай-подумай. — Воспринял по-своему мои телодвижения орк. — Сейчас именно от моей воли зависит твоя судьба. Теперь, когда в тайной гвардии создан наш комиссариат, нам обязаны подчиняться и содействовать все: полиция, судьи, гражданская и полевая жандармерии, прокуратуры, контрразведка, любые регулярные и добровольческие подразделения. Мы контролируем всё и вся! Всех держим за яйца и можем стереть в порошок любого, кто посмеет пойти против нас.

— Что за комиссариат такой, и что вы хотите конкретно от меня? — Проникшись речью майора, я позабыл про смех. Такие полномочия и возможности, будь это даже наполовину правдой, не могли не внушать опасений. — Мне казалось, я не совершаю ничего противоправного.

— Мы всегда найдём то, что укажет на твою виновность, даже не сомневайся, — угрожающе проскрежетал майор, блеснув на меня стёклышками очков. — Дай только повод. Ты видишь эту эмблему? Знаешь, что она означает?

Златовик указал на папку, а я в ответ поочерёдно качнул и помотал головой.

— Это эмблема комиссариата по вопросам всеобщего контроля. Ты ведь знаешь, что это за знак? — В последних словах плешивого орка было гораздо больше утверждения, чем вопроса.

Он поднял перед собой правый кулак, сначала отогнув и нацелив в потолок указательный палец, а после — чуть в сторону большой.

Это я знал. Изучал перед забросом. Знак победы и одновременно непримиримой борьбы. Пошёл со времён тех войн, когда у пистолетов перед каждым выстрелом нужно было взводить курок. Собственно, эта фигура из пальцев и напоминала пистолет с курком, а своё значение приобрела несколько позже, в годы долгой междоусобной войны, приведшей к объединению орочьих родов и созданию каганата.

Я кивнул, а комиссар-майор довольно пафосно продолжил, поднимая вторую руку:

— Так вот, новый знак, — он соорудил ещё один «пистолетик» из пальцев, а после, сблизив руки, скрестил вместе большие пальцы, — означает нашу несокрушимую уверенность в победе, как над внутренними, так и над внешними врагами. Мы всевидящее око каганата и его карающая длань одновременно. И мне очень странно, что ты слышишь об этом впервые!

Последнюю фразу он чуть ли не выкрикнул, шарахнув обеими ладонями по столу и заставив меня вздрогнуть от неожиданности.

— Как я сказал, господин комиссар-майор, — поспешил я оправдаться, — я весь погружён в дела медицины. И то, что мне не пришлось до сих пор сталкиваться и иметь дело с представителями вашего отдела, должно лишь свидетельствовать об отсутствии какой-либо преступной составляющей в моих действиях и поступках.

— А это не тебе судить, поручик, — насладившись моим испугом и покорным лепетом, моментально успокоился Златовик. — Ишь, как ты гладко стелешь. Не нравишься ты мне, медицина, так и знай. Уж больно изворотлив. Командующий этой частью сообщил в контрразведку, ну а те, понятное дело, доложили нам, что ты с братом подвизался вести расследование недавних смертей насильственного характера.

Я кивнул:

— Ну да, мы предложили нашу помощь. Но из самых благостных побуждений.

— Вы заявили, что якобы обладаете способностями медиумов, заглядывая в прошлое, благодаря общению с тонкими энергетическими полями погибших.

— Всё верно, — вновь подтвердил я.

— Мы оперативно проверили списки столичных специалистов подобного плана, что сотрудничали с сыскными отделами. Твоего имени нет и там, хоть ты и заявлял, что якобы помогал расследованиям.

— Моя помощь была неофициальной.

— Допустим. — Склонил голову набок Златовик. — Хотя, обещаю, мы проверим и это. Ты высказал предбригадиру свои выводы из видений. Якобы видел, кто и как погиб.

— Всё верно. — Пожал я плечами.

— А как по мне, так тут верно лишь одно, — взвизгнув, прихлопнул ладонью по столу вновь вызверившийся на меня орк, — здесь слишком много неподтверждённых «якобы»!

— Здесь всё просто, господин комиссар-майор, — как можно спокойнее и увереннее заявил я. — В военной прокуратуре должны быть отчёты об осмотре трупов. И если ты сравнишь эти данные с моим рассказом предбригадиру, то увидишь, что они полностью совпадают в плане описания характера повреждений и причин смертей.

— А я уже проверил. — Орк резко снизил напор. Задолбали меня эти шизоидные смены его настроения. — Колотые раны в область спины у часового, ссадина на виске замёрзшего пьяницы. Оба случая описаны тобой верно, но подобное можно было и угадать. А про третьего, найденного на окраине города, просто выдумать. Ты сказал, что его сбил неведомая вражеская машина. И никаких подробностей об увечьях, приведших к смертельным последствиям.

— Я просто не думал, что меня будут так досконально проверять. Но, если тебе угодно, я могу припомнить поточнее, как всё произошло.

— Уж будь любезен, — скорчил презрительную мину майор и выудил из папки какой-то исчирканный чернильными каракулями листок, —