Книга 4. Фельдагент - Михей Абевега

большинство ранений. И, коли оные особо тяжелы, транспортировка бойцов в далёкий тыл сопряжена с большими проблемами. Приходится оказывать им помощь на месте. Легко же раненные бойцы, — доктор развёл руками, продолжая дирижировать вилкой, — сами предпочитают никуда не уезжать, дабы поскорее вернуться в строй. Ибо, как вы верно заметили, война идёт на их земле.

— Но эльфы ведь заявляют, — возразил я, — что Уралтай по-прежнему принадлежит им.

— И в чём-то они несомненно правы, — кивнув, согласился Леттоло. — Но только с тех времён, когда ушастые отдали горный край на откуп гномам, прошла добрая сотня лет. А это, минимум, три поколения гномов, выросших с полной уверенностью, что Уралтай — это их земля. Для них мотивация очевидна и бесспорна, они защищают своё государство. Но это не значит, как может показаться, что наши орки бьются с меньшей решительностью. Отнюдь, — погрозил мне доктор вилкой и наконец-то сунул кусочек мяса в рот. А прожевав его, добавил: — И, что печалит, с ещё большей бесшабашностью.

— Даже так? — поддержал я спич Леттоло, в то же время замечая, что Дора практически не отводит от меня умильного взгляда и лишь изредка хмурит бровки. Но я чувствовал, что недовольство её относится не ко мне, а к затянувшейся нашей с доктором болтовне.

— Именно. — Хирург-майор подцепил вилкой следующий кусочек. — Гибнут там пачками. Это здесь, попав под бомбардировки, для орков зазорно помереть от полученных столь несуразным и непочётным образом ран. Потому они с большей охотой отправляются на лечение. На фронте же смерть для них красна, а порой и желанна. В то же время гномы, должен заметить, даже несмотря на более высокую мотивацию и, несомненно, проявляемый ими героизм, берегут себя куда больше, нежели наши бойцы.

— И почему же это? — По-настоящему заинтриговало меня заявление доктора.

— Я полагаю, — нахмурился тот, ткнув вилкой в небо, — что удалая безрассудность наших воинов связана, в первую очередь, с принятой у нашего народа верой в Туманные пределы. Каждый орк уверен, что, с честью погибнув, отправится в потусторонний мир, где воссоединится со всеми своими славными предками и до конца мирозданья будет пировать с ними, заодно приглядывая за достойными потомками. Посему и не так страшит их гибель, как гномов, кои в подобные домыслы не верят и привыкли ценить каждый миг единственно дарованной им жизни. Так ведь, милочка?

Доктор вопрошающе глянул на Дору, и та незамедлительно кивнула в ответ. Впрочем, тут же переведя полный нежности и ожидания взгляд обратно на меня.

— Правильно ли я понимаю, — вопрошающе глянул я на хирург-майора, — что сам ты к подобным верованиям тоже не склонен?

— Думаю, как и ты, мой любезный друг. — Покончив с блюдом, Леттоло наполнил наши с ним рюмки алкоголем. Дора отказалась, изящно поведя ручкой в сторону и поморщившись. — Мы с тобой оба медики. Представители самой циничной из профессий и наук. Ведь в наш прогрессивный век медицина перестала основываться на домыслах и ложных фантазиях прошлых поколений. Теперь мы пользуемся знаниями, добытыми научными методами. Мы перестали опираться на слепую веру, предпочитая лишь методы, подтверждаемые опытом. Посему нам и трудно верить в нечто сверхъестественное, подчиняясь надуманным обрядам и догмам, высосанным кем-либо из пальца. Из всех теорий мироздания гипотеза божественного вмешательства в сей процесс наиболее недоказуема, а по сему и недостойна нашего рассмотрения.

Он поднял рюмку:

— Давай, мой любезный друг, выпьем за победу разума над мракобесием, в чём бы оно не заключалось.

Мы чокнулись, выпили и, поблагодарив хозяйку за ужин, удалились каждый в свою комнату. Правда долго побыть в одиночестве мне не удалось. Едва я почистил на ночь пёрышки, вполне предсказуемо заявилась Дора. И не лишённым приятности способом безжалостно урезала мне время, предназначенное для спокойного и безмятежного сна.

Тимон появился уже к завтраку. За стол с нами не сел, заявив, что уже успел потрапезничать на стороне. Тут и эмпатом не нужно было быть, чтоб по довольной физиономии орка догадаться, что «на стороне» он успел не только поесть, но и отлично провести время со своей телеграфисточкой.

Как только прибыл капрал Варгонсо с парочкой своих бойцов, а после заявился и вестовой из штаба, доставивший пропуск, мы с Тимоном поспешили к злополучному ангару. Очень хотелось поскорее глянуть на технику, хранившуюся там. Понятно, что не на предмет следов преступления, как я наплёл предбригадиру, а в плане поиска запрещённых технологий.

Охрану мы, естественно, оставили снаружи, чтоб не мешали нам совать нос куда бы то ни было. Сами же, будто рьяные собаки ищейки, с энтузиазмом ринулись изучать развороченные потроха ангара.

Оказалось, что все исправные бронеходы из ангара вывели, перепрятав. Остались лишь две сильно повреждённые машины. Стояли они не сильно далеко друг от друга, а бомба с явно термическим зарядом, проделав порядочную дыру в потолке, угодила точнёхонько между ними.

Света, проникающего через потолок внутрь, вполне хватало, чтобы спокойно и тщательно осмотреться. Края обеих сильно накренившихся корпусов-тарелок провисли, обгорев и оплавившись, будто у часов с картины Дали. Ближайшие к взрыву ноги-ходули были разворочены напрочь. Да и остальные почти все превратились в спёкшиеся и от того ставшие совершенно неподвижными опоры. Куча металлолома, а не боевые машины.

Гарью до сих пор воняло невыносимо. Но мы с орком всё равно забрались в оба бронехода, тщательно проверив их вооружение. И в ангаре все закутки облазили. Ничего особенного, лишь покорёженные взрывом образцы обычного для этого мира оружия. Единственное, что я отметил, так это большие патронные цилиндры для укладки пулемётных лент вместо привычных для меня коробов. Но это на запретные технологии не тянуло от слова совсем.

Возможно, что-то особо ценное и секретное давно уже демонтировали и тоже спрятали. Но обнаружить следы былого присутствия этого «чего-то» нам не представилось возможным. Мы уже собирались убраться, не солоно хлебавши, как через приоткрытые ворота в ангар зашли два субъекта. Весьма необычных, надо сказать.

Худой и длинный орк в очках, и толстый щекастый гном с рыжеватой окладистой бородой. Оба в длинных чёрных кожаных плащах, распахнутых и демонстрирующих чёрную суконную форму с белой нарядной каймой на воротниках. На ногах вычищенные до блеска сапоги. На головах чёрные фуражки с огромными тульями и большими блестящими кокардами над полированными козырьками.

— Так и предполагал, — противным скрипучим голосом произнёс орк, — что застанем вас обоих именно здесь. Тайная гвардия, господа. Комиссар-майор Зла́товик и комиссар-поручик