Кинноте. Золотая Бабочка. Пробуждение - Екатерина Алферов

— Можно… можно сделать селфи с вами? — спросила девушка, запинаясь.

— Конечно, — ответила я с запрограммированной улыбкой. — Это входит в обслуживание.

Каждый новый посетитель становился строчкой в моей базе данных. Две школьницы: трепет в голосе, нервный смех, просьба автографа на салфетке. Бизнесмен средних лет: показное равнодушие, но камера коммуникатора включена. Пожилая пара: женщина делает жест изгнания нечисти, мужчина с интересом рассматривает сочленения моих пальцев. Система категоризировала их реакции, но где-то в глубине механического тела всё ещё жила память о том, как это — быть по другую сторону любопытствующих взглядов.

К концу смены система зафиксировала: 142 фотографии, 37 прямых вопросов о моей природе, 12 попыток проверить, действительно ли я механическая. Чаевых оказалось больше, чем я зарабатывала за неделю преподавания.

В зале кафе были чётко различимы зоны: для людей — мягкие диваны, теплый свет, живые цветы; для обслуживающего персонала — технические проходы, служебные помещения. А я существовала между ними, не принадлежа ни к тем, ни к другим. Как и моё складское помещение — не совсем дом, не совсем рабочее место. Пространство между пространствами, как и я сама — существо между существами.

Вернувшись в свое складское помещение, я провела стандартную диагностику. Все системы работали нормально, только температура процессора была слегка повышена — последствие постоянного анализа социальных взаимодействий.

Я села на пол, прислонившись к холодной стене. Раньше я учила студентов понимать красоту классической литературы. Теперь я была живым экспонатом, чем-то средним между официанткой и достопримечательностью.

Я упрекала Юкио, что он цепляется за прошлое, но разве я не была такой же?

Система услужливо подсчитала: при таком доходе я смогу оплатить следующее техническое обслуживание. Смогу существовать дальше. Разве это не главное? Разве имеет значение социальный статус для существа, которое уже не вписывается ни в одну социальную категорию?

На складе, в тишине ночи, я запустила программу анализа вероятностей. Куда приведет этот путь? Система просчитала варианты: при текущем доходе через год я смогу погасить 15% долга за операцию. Через пять лет — возможно, накоплю на апгрейд систем. Через десять… Но способно ли механическое существо планировать так далеко? В конце концов, батареи имеют свой срок службы, как и человеческие сердца. Разница лишь в том, что мое «сердце» теперь можно заменить. За определенную цену, конечно.

Мне стоит найти ночную подработку. Мне не надо спать. Я могу работать больше.

На экране коммуникатора появилось уведомление: первые фотографии со мной уже набирали популярность в социальных сетях. «Киборг-официантка в Неоновой Сакуре!» — гласили заголовки. Я создала отдельную папку для мониторинга упоминаний — нужно было отслеживать свою новую репутацию. В конце концов, теперь это было частью моей работы. Частью того, чем я стала.

Где-то на границе сознания всплыло воспоминание о том, как я стояла перед классом, объясняя смысл древних стихов. Теперь же я стояла перед посетителями кафе, позируя для фотографий. Система зафиксировала очередное повышение температуры процессора, но я заблокировала все предупреждения. В конце концов, даже механическое существо иногда нуждается в моменте тишины, чтобы осмыслить свою новую реальность.

Глава 7

ТЕНЕВАЯ СТОРОНА

Карточка Танаки лежала на полу моего складского помещения, система раз за разом анализировала потёртости на её поверхности, словно пытаясь найти в них ответы. Очередной счёт за обслуживание светился на экране коммуникатора — сумма, превышающая мой месячный доход в кафе. Даже с чаевыми за фотографии я едва сводила концы с концами.

Ажиотаж у людей спал, зато моё тело продолжало изнашиваться от интенсивной работы. Предложение Сато-сана об «особом» обслуживании оставалось в силе.

— Ты хоть представляешь, сколько этим интересуются?.. Тебя даже никто не будет трогать, просто включим трансляцию, стрим и…

Не знаю, что за выражение он прочитал на моём искусственном лице, но он икнул и замолчал.

Есть некоторые вещи, которые я даже не хотела начинать.

Я не настолько нуждаюсь в деньгах…

…

Пока…

[Анализ финансового состояния]

[Текущий баланс: критически низкий]

[Прогноз: нехватка средств на плановое обслуживание через 47 дней]

[Рекомендуется: сокращение расходов]

Система продолжала выдавать предупреждения, пока я разглядывала координаты на карточке. Нижние уровни станции, техническая зона D-7, заброшенный сектор. Раньше такой маршрут заставил бы меня нервничать — пустые коридоры, тусклое освещение, звуки капающего конденсата, подозрительные звуки, похожие на шаги. Теперь же система просто оценивала риски:

[Вероятность физического повреждения: 12%]

[Вероятность встречи с криминальными элементами: 23%]

[Состояние инфраструктуры: неудовлетворительное]

[Уровень освещения: минимально допустимый]

Я спустилась на десять уровней ниже обычных пассажирских зон. Здесь пахло машинным маслом и озоном, в воздухе висела металлическая пыль. Система автоматически включила ночное видение, когда освещение стало слишком тусклым для обычных оптических сенсоров.

Спускаясь все ниже, я наблюдала, как меняется окружение. Каждый новый уровень был темнее предыдущего, словно станция постепенно погружалась в искусственную ночь. Роскошные магазины сменились складами, живые растения — ржавыми трубами, яркая реклама — тусклыми аварийными указателями. Система отмечала эти изменения с бесстрастной точностью, превращая социальное расслоение в набор цифр: уровень освещенности, качество воздуха, плотность населения.

Заброшенный уровень встретил меня гулкой тишиной. Некогда оживлённый промышленный сектор теперь напоминал город-призрак: пустые цеха, остановившиеся конвейеры, погасшие информационные панели. Мои шаги отдавались эхом, которое система анализировала, составляя акустическую карту пространства.

За очередным поворотом обнаружилась неприметная дверь. Никакой вывески, только едва заметный символ на стене — три перекрещенных линии, как на карточке Танаки. Я постучала. Система зафиксировала активацию скрытых сканеров, анализирующих мою структуру.

— Входите, — раздался голос, и дверь с шипением отъехала в сторону.

Мастерская Хидео оказалась огромным помещением, заставленным оборудованием. Но не это привлекло моё внимание. Вдоль стен стояли… тела. Механические тела разных моделей — некоторые целые, другие частично разобранные. Система мгновенно начала каталогизацию:

[Обнаружено: 27 кибернетических корпусов]

[Состояние: от полностью функционального до критического]

[Опознано 12 официальных моделей]

[15 единиц: нестандартная конфигурация]

Мастерская напоминала анатомический театр. В специальных нишах стояли механические тела, подвешенные на кабелях питания, словно на капельницах. Диагностическое оборудование мерцало десятками индикаторов, создавая причудливую игру света на металлических поверхностях. Верстаки были заставлены инструментами, чьё назначение я могла только угадывать — система не находила соответствий в базе данных официального оборудования.

— Первый раз у нас? — из-за верстака появился невысокий мужчина в замасленном комбинезоне. Его глаза за увеличительными линзами казались неестественно большими. — Я Хидео. Танака предупреждал о вас.