Сирийский рубеж 2 - Михаил Дорин

Советского Союза. А на стене висят портреты Хафеза Асада и Константина Черненко. За небольшой трибуной помощник, проверяющий настройку микрофона и сценарий награждения.

Все уже стояли в напряжении. Тося постоянно что-то поправляла на себе, и прижималась ко мне плечом.

— Ты хорошо выглядишь, — шепнул я ей. — Старайся не соприкасаться со мной.

— Почему? — резко напряглась Антонина.

— Мы не в Союзе. На нас смотрят.

— Кхм-кхм, — показушно покашлял замполит, намекая на разговорчики.

— Тебе кажется. Кстати, сколько у тебя наград уже было?

— Потом, — прошептал я.

— Почему? Делегация же ещё не пришла.

На заданный Тосей вопрос я не ответил.

— Ты меня игнорируешь? — произнесла Антонина, ткнув мне в плечо локтём. — Вообще-то, я волнуюсь. Умеешь ты поддержать.

Обиделась. Не, ну точно обиделась. Челюсти плотно сжала, и глаза мокреть начинают.

Большие двери в зал распахнулись. Вошёл Хафез Асад, приветливо махая всем рукой. С ним вошла и небольшая делегация.

Один из членов этой делегации был высокий молодой парень, худой и с тёмными усами. Я и представить не мог, что когда-нибудь увижу Башара Асада таким молодым.

— Доброго всем дня! Я рад, что вы все здесь и готовы к нашей церемонии, — начал говорить Хафез.

В речи он многое говорил и о войне, и о дружбе между Советским Союзом и Сирией. Вспоминал бои и то, что нам вместе удалось остановить противника.

— Да, враг не побеждён, но он и не победил. И ваши жертвы, пот, кровь никогда не будут преданы забвению.

После продолжительных аплодисментов началась церемония награждения. Первым вышел получать награду за погибшего Володю Горина посол Советского Союза в Сирии.

Следующим на церемонии был награждён генерал-полковник Яковлев. Ему был вручён Орден Омеядов — одна из высших государственных наград Сирии. Всё же, наш советник давно в стране и однозначно многое сделал для защиты и Сирии, и наших интересов в этом регионе.

— За выдающиеся боевые качества, приведшие к решающему повороту в ходе битвы в пользу Сирийской Арабской республики, мужество и героизм, удостоен ордена, и присвоено звание «Героя Республики» майору Клюковкину Александру Александровичу.

Я подошёл к президенту и представился.

— Господин президент, майор Клюковкин прибыл для получения награды, — сказал я на арабском.

— Спасибо вам, майор, — пожал мне руку Хафез и повесил мне на шею орден.

Это была восьмиконечная звезда, наложенная на другую, лучи которой инкрустированы драгоценными камнями. В центре ордена помещён медальон с изображением арабского всадника на коне, держащего в левой руке меч, а в правой — щит.

Сама лента ордена бледно-голубого цвета с шестью белыми полосками.

— Ну и специально для ношения на груди вам вот это, — передал Асад мне коробку от ордена, где она лежала, и копию со стандартной колодкой на грудь.

А то и, правда, на шее носить не очень привычно.

— Спасибо, господин президент.

— Я в долгу перед вами и вашими лётчиками. Вы спасли моего сына, а главное — сломили натиск врага. Такое в Сирии никто и никогда не забудет.

Награждение продолжалось ещё почти час. Лагойко, Зотов и Кеша получили ордена «Воинской чести», а остальные присутствующие ордена «За военные заслуги».

Ну и самое интересное было наблюдать за тем, как за наградой вышла Тося. Асад долго с ней общался, а затем вручил заслуженную награду.

Был после вручения наград и банкет, но Кеше он не понравился. Еды было ему мало, а выпивать он собирался вместе со всеми уже на базе.

Когда пришло время ехать обратно, я сел в автобусе рядом с Белецкой.

— Сегодня вечером у нас собрание коллектива.

— А я тут при чём?

— Медали и ордена будем обмывать. Придёшь?

— Работы много, — сказала Антонина и отвернулась к окну.

По приезду на базу, сообразили стол в нашей комнате на «высотке». В ход пошли уже самые «стратегические» запасы — закрутки, тугоплавкий шоколад и финики. С таким количеством награждённых, нам предстояло «обмывать» каждую медаль долго и упорно.

— Так, отойду ненадолго, — сказал я.

— Ты куда? — спросил Занин, пережёвывая бутерброд.

— В медпункт, за витаминами.

— Ага, вернее, за «витаминкой».

На улице вечерело. Зной и жара спадали. В кабинете Белецкой горел свет. Я изначально думал, что она лукавила, когда говорила про работу.

Когда вошёл в кабинет, обстановка вовсе была не рабочая. Антонина пила чай с вареньем. Так я её и застал с поднесённой ложкой ко рту.

— Ты чего? — произнесла Белецкая, наблюдая, как я решительно иду к ней.

— Так и знал, что сама не придёшь. Я за тобой.

— У меня настроения к застолью нет.

— Поднимем, — сказал я, отодвинув стул прямо с ней.

Она подскочила на ноги, вскинув руку с ложкой впереди себя, будто бы шпагу держит. Перехватил кисть её руки и съел варенье. Вишнёвое. На вкус, вначале кажется кислым, но затем становится сладким. Прямо как Антонина.

— Давно ложкой по лбу не получал?

— Дай подумать… Никогда, — сказал я и обнял Белецкую.

Она вначале замерла, но потом я почувствовал её руки на своей спине.

— Ты чего? — спросила она шёпотом, будто бы боясь спугнуть момент.

— Поддерживаю тебя.

— Кхм… Мне нравится.

— Идём.

— Давай ещё постоим.

— Я бы с удовольствием, но нас ждут, — сказал я, отстраняясь, чтобы подхватить на руки.

— Какая-то у тебя поддержка слабая. Ой, беру свои слова обратно, — улыбнулась Антонина, обвив руками мою шею. — Постой. Дай хотя бы халат скину.

Я остановился. Мечтательно вскинул голову, глубоко вздохнул и посмотрел на Тосю.

— Потом снимешь. Исключительно для меня.

Глава 7

Тося была совсем лёгкой. Ещё бы была она такой же и по характеру, то цены б её не было.

— Ааа… я тебе говорила, что ты невыносим? — тихо сказала она.

— Сейчас кто-то договорится, и спикирует вниз.

— Ну уж нет. Неси, раз взялся, — произнесла Антонина и чмокнула в щёку.

Я развернулся в сторону высотки. На подходе к зданию пришлось Тосю поставить на ноги, чтобы она могла пройти в узкие двери.

— Саша, я там никого не знаю, — прорычала мне в ухо Тося, которая собиралась уже сбежать, когда мы вошли в здание высотного снаряжения.