Колодец миров - Генри Каттнер

— Олпер, — тихо позвал он. — Олпер?

Из маленькой коробочки донёсся его собственный голос, только чуть тоньше, повторивший то же имя. Итак, это был ещё и радиоприёмник, и микрофон — Олпер не соврал. Многоцелевой, универсальный прибор в его голове был одновременно и радиомаяком, который всегда даст знать Олперу о его местонахождении, как бы далеко друг от друга они не были.

Сойер вздохнул и вытащил коробочку из кармана Олпера. Это было нетрудно. Она не соединялась с Олпером каким-либо проводом. Но как только зловещий пульт удалился из биополя Олпера, в голове Сойера вновь зашумело, и чем дальше он отходил от Олпера, тем громче становился шум. Сойер отступил ещё на шаг, и шум превратился в гром. Он тряхнул головой и отступил ещё на шаг.

Через мгновение он бросился к Олперу, как к спасательному кругу, и засунул коробочку обратно ему в карман. Пытка мгновенно прекратилась.

Итак, перед ним была дилемма. Он не мог больше терпеть действие приёмника на свой мозг и не мог найти способ от него избавиться.

Он энергично согнул руку и посмотрел на беспомощно распростёртое тело своего мучителя, которого не решался умертвить из боязни убить самого себя.

Олпер сказал, что у пульта управления был какой-то выключатель. При этом он добавил, что даже Гудини не смог бы найти его код и что это под силу только сверхмощному компьютеру. Сойер снова залез в карман Олпера и вытащил металлическую коробочку.

Может быть, вся хитрость выключателя заключалась в его необычайной простоте? А может быть, Олпер ему солгал и выключателя нет вообще? Он внимательно осмотрел коробочку. Даже если бы у него была масса свободного времени, он вряд ли смог бы найти выключатель и отгадать комбинацию, отключавшую его мозг.

Минут через десять, поняв, что это абсолютно безнадёжно, он опять положил коробочку в карман Олпера и решил посмотреть записку, которая послужила сигналом к нападению Олпера на него.

Записка была написана на хрустящей, гладкой и белой бумаге на английском языке, но таким корявым почерком, как будто автор её лишь научился писать. Однако содержание было понятным и логичным.

«Олпер, я спасу тебя, если смогу. Но мне нужна твоя помощь. Конкретно, мне нужна Жар-птица, которую ты у меня украл. Ты хочешь жить. Мы можем договориться, если ты будешь вести себя так, как я скажу. Я посылаю чёрный плащ, в котором ходят слуги богини, исполняя её поручения. После того, как стемнеет, ты будешь абсолютно невидимым. Камеру можно открыть так. Поднеси одну из кнопок, расположенных вдоль плаща, к любой стене. Нужная тебе стена начнёт теплеть при поднесении кнопки. Как только кнопка прилипнет к стене, тут же отпусти её, иначе обожжёшь руки. Когда ты накинешь плащ на голову, то услышишь звуковой сигнал. Он поможет тебе не сбиться с пути и приведёт ко мне. Будь осторожен, ни с кем не разговаривай и не отвечай ни на какие вопросы. Поскольку ты одет в платье служителя храма, ты имеешь на это полное право».

Последний абзац был жирно подчёркнут.

«Я смогу помочь тебе, если ты обещаешь хранить молчание. От твоего напарника надо избавиться прежде, чем ты покинешь камеру. С помощью Жар-птицы это сделать не так уж трудно. Открывай Жар-птицу только тогда, когда убедишься, что вы с землянином в камере одни, иначе охрана заберёт её у тебя. Не оставляй Жар-птицу надолго открытой, а используй её, когда тебе нужна энергия».

В конце письма стояла подпись: «Нэсс».

Сойер снова посмотрел на Олпера и с трудом подавил в себе желание убить его. Затем он поднял плащ. Он был невесомым, тонким, шелковистым и настолько чёрным, что на него было невозможно долго смотреть.

Конечно, он не знал, что ждало его впереди и каковы были планы Нэсс, но по сравнению с теперешним положением узника любой выход казался предпочтительным. Единственное, что мучило его, было осознание своей зависимости от лежавшего на полу камеры человека, который мог в любой момент проявить власть над ним или даже убить.

Сойер помотал головой, полагая, что хорошая встряска способствует прочищению мозгов. Теория не замедлила подтвердиться. В следующее мгновение, осенённый блестящей идеей, он рассмеялся, бросил на пол плащ и наклонился над Олпером. Перевернув его на спину, он начал шарить в его карманах и в одном из них обнаружил Жар-птицу.

На обратной стороне записки Нэсс ручкой Олпера он написал следующее.

«Спасибо за плащ и Жар-птицу. Жаль, что не удалось тебя укокошить. Но моя жизнь, к сожалению, зависит от твоей. С этого момента ты будешь зависеть от меня, как я от тебя. Это куда надёжнее, чем любые обещания и перемирия. Только попробуй ещё хоть раз коснуться пульта управления и ты никогда не увидишь Жар-птицу, как собственных ушей. Если не будешь мне мешать, а план мой удастся, я за тобой приду. Это единственная сделка, которую я могу тебе предложить. Примешь ли ты мои условия, дело твоё. Но предупреждаю, не трогай пульт управления, иначе Жар-птица исчезнет для тебя навсегда. Энергии, полученной тобой от неё, хватит как раз до моего появления.

Получишь ли ты её ещё, будет зависеть только от меня. Помни об этом, когда захочешь вновь испытать на мне свою силу».

Сойер решил, что подписываться необязательно. Он завернул в записку пульт управления и сунул Олперу в карман. Затем набросил на себя плащ, опустил капюшон и, проведя рукой по подкладке, нащупал ряд маленьких съёмных кнопок.

Когда Сойер поднёс кнопку к той стене, через которую появлялся айзир, небольшой участок стены начал теплеть. Сойер приложил к этому месту кнопку и, когда она прилипла, быстро отскочил назад. В стене замерцала кристаллическая решётка, повеяло горячим воздухом, появился зелёный пар, и стена начала испаряться, открывая проём внизу. Как только он стал достаточным, чтобы протиснуться, Сойер выскользнул из камеры. От лежавшей в кармане Жар-птицы по всему телу разливалось мягкое, приятное тепло. Он даже пожалел, что не открыл ненадолго Жар-птицу, чтобы запастись от неё энергией. Ведь Нэсс явно дала понять, что в закрытом состоянии Жар-птица не выделяет энергию. Сойер устал, его мучили голод и жажда, но всё это были пустяки по сравнению с тем, что его ожидало.

Впереди замерцал свет. Дождь падал на мостовую длинными, косыми струями, которые искрились в свете затемнённых шторами окон. Дождь барабанил по глубоко надвинутому капюшону, стекал холодными струями с плеч и своим шумом почти заглушал позывные Нэсс. Сойер