Код Гериона. Бессмертие без жизни - Людмила Брус

Уже четыре года как я передал управление семейной (никогда бы не сказал – своей) корпорацией «Наутилус» нанятым менеджерам и два года как официально, через суд, признан мертвым. Свидетельства моей трансформации (включая видеозапись изъятия мозга и заморозки тела) слила властям какая-то сволочь, и несмотря на то, что особый юридический статус получили даже обитатели Хранилищ Душ (хотя им, правда, не разрешается занимать руководящие посты и баллотироваться на выборах), решение было принято не в мою пользу. Не помог даже сеанс прямой голографической связи, во время которого я честно ответил на все вопросы. Моя «личиночная» оболочка без головного и спинного мозга была найдена следователями в холодильной камере нашего экспериментального центра в Пасадене, и я жестоко пожалел, что не распорядился сразу же отправить её в печь.

Кстати, в базовом режиме я до сих похож на человека, пока на мне одежда. Полное копирование себя-прежнего в мои планы не входило, да и трансформация при этом оказалась бы невозможной. Но поначалу нужно было сделать так, чтобы люди воспринимали меня как своего. Поэтому лицо и волосы у меня весьма правдоподобные.

Единственным способом доказать, что я, пусть даже частично, принадлежу к биологическому миру и могу считаться человеком, было бы вернуться в Америку, предстать перед судом и позволить взять клетки мозга для анализа ДНК. Однако мои доверенные лица, как один, умоляли меня этого не делать, утверждая, что за пределами Антарктиды я долго не проживу. Трудно сказать, от кого опасности больше – от террористической секты Крестителей, сгубившей мою мать Сару Рид, или от Линдонов, которые в своем стремлении сожрать «Наутилус» не остановятся ни перед чем.

Была ещё одна причина, по которой я выбрал затворничество в Антарктиде – патологическое внимание прессы к каждому моему шагу и вздоху после того, как погибла мать. Пять лет спустя, когда на время превращения мне пришлось надолго исчезнуть, мы с помощниками загодя состряпали целую постановку с подставными лицами и фальшивыми доказательствами того, что я впал в депрессию, сел на стимуляторы и долго лежал в корпоративной психушке: видеозаписью моего двойника, с визгом гоняющего по комнате одному ему видимое животное, кишели таблоиды от Аляски до Сиднея. А в человеческом мире туда, где ошиваются мелкие падальщики, быстро приходят твари покрупней…

И потому, заметив десмодус, я сперва подумал, что будет разумнее оставаться вне его обзора. Ни посылок, ни сообщений я на тот момент не ждал: Гелиополис оповестил бы меня об отправке беспилотника. Но крылатого вестника могли отправить и немногие верные мне сотрудники «Наутилуса», включая тех, кто в ходе слияния покинул свой пост. Кое-кто знал, как со мной связаться, и временами делился новостями. Однако после поглощения «Наутилуса» Линдонами общаться даже с этими людьми мне хотелось всё меньше – в том числе потому, что за ними могли следить.

Любопытство победило: я дождался крылатого гостя и выставил руку. Похлопав перепончатыми, глянцево-черными крыльями, на которых играло бликами солнечное пламя, небольшой юркий робот вскарабкался мне на плечо и исступлённо захрипел голосом Мрака – ту песню, что неизменно повергала меня в состояние, близкое к панике. А затем другой голос – самый любимый на Земле – велел мне искать укрытие под землей, добавив, что у меня на все про все меньше часа. И если то, о чем предупредила в послании Ви, вот-вот произойдёт, мы вряд ли увидимся вновь: она умрёт вместе с миром, который я до сих пор знал.

Прослушав сообщение, я во весь дух помчался домой. Активировал омниверс-камеру, чтоб оповестить об опасности «Крылатое Солнце» (поверят, нет – забота уже не моя), затем поговорил по спутниковой связи с бывшим помощником Ником Ковальским, который, как оказалось, плавал на яхте вокруг Новой Зеландии и довольно далеко ушёл в океан. Ника я расспросил о запасах провианта и теплых вещей на яхте и, оценив, как долго приятель сможет протянуть в автономном режиме, посоветовал ему отойти подальше от берега. Остаётся надеяться, что мои слова он воспринял всерьёз; в конце-концов, я всегда был изрядным занудой и шутить не умел.

Стараясь не думать о том, что может происходить сейчас на поверхности, я вскрыл лазерным ножом корпус гонца. Всё как я и подозревал: десмодус оборудован трекером, и вылетел он из Семи Ветров – роскошного города-курорта, где поcтоянного населения мало. Приехать туда и отправить мне послание мог хоть друг, хоть враг. Если верить словам зампреда «Крылатого солнца» Цзян Мэй – о том, что в организации никогда не состояла женщина по имени Вильгельмина Келлер, то все эти годы в Омниверсе рядом со мной был чей-то аватар или, хуже того, искусственный интеллект. Единственная Вильгельмина, когда-либо состоявшая в организации, носила фамилию Хейсс и давно была мертва. Но кто бы ни создал мою Ви, он «лепил» её именно с покойницы. Любовь к гитарной музыке – и та совпала. Знать бы, друг это или всё же враг.

Биостанция номер семь, построенная на мои средства и по моему проекту, находилась в ведении «Крылатого Солнца»: именно к этой организации мне пришлось себя приписать, чтобы получить разрешение на постройку объекта в Антарктиде. В те годы заселением и освоением южного континента руководила Организация Объединенных Наций, и председательствовал там СССР, традиционно относившийся к нашей семейной корпорации – «Наутилусу» – с большим недоверием. Русских было много и в «Крылатом Солнце», но эта организация сознательно выбрала независимость, пусть и формальную, от всех государств. Вернее, сотрудничество за деньги со всеми, кто готов предоставлять заказы, если они, конечно, не противоречили этическому кодексу. Ещё до «превращения» я нередко жертвовал им деньги в гелиокойнах, сопровождая эти переводы коротким зашифрованным посланием: «Чудеса не происходят сами». Эта фраза стала моим паролем для контакта с «Крылатым Солнцем», когда Вильгельмина надоумила меня с ним сотрудничать.

Но нельзя сказать, что в своём решении я опирался только на Ви. Идея вызревала не один год; после того, как подстроенное фанатиками крушение вертолёта лишило меня матери, а самого сделало калекой, я всерьез задумался о том, что не за горами планетарная катастрофа, которой человечеству каким-то чудом удавалось избегать в течение века. Я верил, что рано или поздно Крестители доберутся до ядерного или биологического оружия, чтобы предать человечество «очищающему огню» – пусть даже им самим придётся черным дымом подняться в небо, где их на самом деле не ждут.

Беспокоясь за свою жизнь, я стал искать место, где смог бы быть по-настоящему полезен – и как можно дальше от Линдонов. Боевого духа моей матери я не унаследовал ни процента. Разумеется, я мог уйти на одну из наших стационарных или мобильных подводных станций в качестве начальника какой-нибудь лаборатории, но жизнь в ограниченном пространстве под стометровым слоем воды меня тоже не привлекала. Этот вариант я не отмёл окончательно, а приберёг на крайний случай, не подозревая, насколько этот случай может оказаться коварным.

Снимать с десмодуса оставшиеся защиты пришлось долго. Время от времени я отвлекался на данные метеорологических датчиков, поступавшие через приемник на чип расширенной памяти. Я выяснил, что перед тем, как быть отправленным ко мне, робот исполнял в «Семи Ветрах» охранные функции и аэрофотосъемку моря и суши для каких-то повседневных городских нужд, получая энергию, как и большинство десмодусов, через фотоэлементы на крыльях. И нужно быть действительно высококлассным инженером, чтобы дистанционно перехватить и перепрограммировать беспилотник линдоновской сборки.

Начинается кое-что странное: индекс геомагнитного возмущения падает. Минус пятьдесят нанотесла за час опускается до минус ста. Наружные датчики словно взбесились, цифры скачут туда-сюда… Безумие какое-то… И через наружную камеру почти ничего не видно… Чертыхнувшись, включаю аналоговое радио, которое вручную смастерил в одну из бессонных ночей, разбуженный очередным кошмаром (в этот раз про ядерную войну).

Ловлю частоту «Крылатого Солнца»; сквозь непрерывное