Аркан 22 - Анна Александрова (современный автор)

Когда они со Стариковым добрались до изолятора, задержанный был уже там. За обшарпанной решеткой обезьянника следователи увидели своего «итальянца». На скуле подтек, на губе запекшаяся кровь, черная футболка надорвана в горловине. Руки скованы наручниками за спиной.

– Сопротивлялся, – пояснил дежурный, грузный мужик с потными подмышками. – Ребята говорят, кусался и рычал, как бес. Бес и есть, посмотри на него.

Алеша с неприкрытым любопытством уставился на Беспалова. Тот осклабился белым рядом острых зубов, на долю секунды и правда промелькнуло в красивом лице что-то звериное, будто рябь пробежала. Или показалось?

– Марат… Александрович, – заговорил Алеша, – вы знаете, за что вас задержали?

Марат смотрел ему прямо в глаза и насмешливо улыбался.

– Вы похитили Ладу Миртову. Вы? – начал Алеша, но как-то неуверенно (то был его первый допрос подозреваемого в таком сложном деле, а наставницы рядом не было). – И Аревик Варданян, певицу Sunny. И других… Вас видно на камерах, кепка не помогла, опознать можно. И машина ваша засветилась на всех местах преступления. Так что отпираться бесполезно. А вот если вы посодействуете следствию, то я смогу вам помочь.

Марат молчал.

– Где все эти люди? Они… живы? – Голос Алеши предательски дрогнул.

Марат неопределенно промычал, сплюнул на пол кровавым сгустком и просипел сдавленно:

– Сними наручники, начальник, и поговорим. Руку вывихнули, похоже, боль адская, нет сил терпеть.

Алеша глянул на дежурного, вопросительно подняв брови. Тот отрицательно покачал головой.

– Не, не советую. Он какой-то бешеный.

– Он за решеткой, ничего не будет, – возразил Алеша. – Сними браслеты, не открывая изолятор. Ну!

Задержанный повернулся спиной и просунул руки в специальное окошко в решетке. Алеша отметил ухоженные ногти и массивную серебряную печатку на указательном пальце левой руки. Дежурный расстегнул наручники, и «итальянец» с облегчением выдохнул, растирая покрасневшие запястья. Он повернулся к следователям, присел на скамейку, снова осклабился, неслышно засмеялся, сотрясаясь всем телом, но не издавая ни звука. Просмеявшись, сказал:

– Живы они… пока. Но тебе их не найти, начальник. Да и не лез бы ты, дурачок, куда не следует. А туда не следует.

– Куда туда? – Алеша прищурился, придвинул стул к самой решетке, сел верхом, схватившись руками на спинку, шепнул заговорщицки: – А? Куда, Маратушка?

– Воды налей, – попросил преступник. – Горло пересохло… глотать сложно.

– Да что ты с ним возишься?! – не выдержал Стариков, подскакивая к решетке и ударяя по ней так, что зазвенело колоколом. – Давай я поговорю, пусти меня, я ему прикус поправлю. Где люди, дебилушка?!

– Водички налей, – спокойно, не дрогнув, повторил Марат. – Хотя… и без водички можно. Смотри сюда, дурачок. Фокус покажу.

Он поднял ладонь на уровень своего лица, вытянул указательный палец, на котором надета была печатка. Пальцем другой руки быстро и ловко нажал что-то, повернул, провернул… И печатка открылась, как маленькая шкатулка. Не успели ребята опомниться, как «итальянец» заглотил содержимое тайника и рассмеялся все так же беззвучно.

– Да будет мне вечная жизнь… как он обещал. А я теперь верю, – прошептал едва слышно и повалился набок.

Пока дежурный достал ключи, пока открыли тяжелую дверь обезьянника, пока, толкаясь плечами в узком проеме, выволокли обмякшее тело из клетки… «итальянец» уже не дышал. Крики, попытка реанимации, толпа сбежавшегося народа. Алеша отполз к стене, наблюдая за кошмаром со стороны. Все как в кино… или во сне.

Аркан 13. Смерть. מ (мем)

Рабочий день закончился, но Харон не спешил покидать морг. Умиротворяющая тишина, успокаивающая прохлада и пропитавший стены запах хлорки были ему милее домашнего уюта. Хотя вряд ли можно назвать уютным их с Мариной дом. Склочные ссоры, битая посуда и вопли испуганных детей. Разорвать, оборвать, прекратить опостылевшие семейные узы… давно пора. Он не домашний кот, которого можно тыкать носом в лужу и бить тапком за любую провинность. Так что принятое решение его совсем не пугало, скорее наоборот: возбуждало чувство нетерпеливой радости, предвкушение новой, иной жизни.

– Харон Андроникович… – В маленький кабинет заглянула его ассистентка Лиза. – Я пойду? Холодильники я проверила, температурные режимы в норме. Следователи просили завтра первым делом вскрыть новенького, там отравление, надо определить вещество. Я его пока в пятую камеру поместила.

– А вещдоки?

– Вещи упаковала в зип-пакет, опись на столе у вас, не видели?

– Нет-нет, все в порядке, видел. Хорошо, Лиза, иди, – медленно кивнул главный судмедэксперт. – Доброго вечера, я еще здесь побуду, надо заключения добить.

Лиза шуршала минуту-другую в соседней каморке, что служила им раздевалкой, затем послышались ее шаги в коридоре, и наконец-то тяжелая входная дверь щелкнула металлическим автозамком. В морге воцарилась мертвая тишина. Харон откинулся на спинку кресла, обхватил руками бритый череп, медленно вдохнул и еще медленнее выдохнул. Сегодня. Все случится сегодня. Наконец!

Он соврал Лизе, до заключений ему больше не было дела. Как только он увидел сегодня опись вещей, снятых с новенького, так сразу все понял. В описи значился золотой кубик с гравировкой, такой же почти, как у него, только символ другой. Харон сразу же набрал его номер и сообщил о находке. Он велел ждать, сказал, что будет сегодня к полуночи. Значит, новая жизнь начнется сегодня.

Харон вышел из кабинета, прошел в зал. Столы были вычищены и тускло блестели в дрожащем свете ламп. Он остановился, оглядел белые стены, шкафы с инструментами и препаратами, железную каталку, пристроенную у стены. Как ни странно, но он любил это место, покидать работу было жаль. Здесь был его храм, хранилище тайн, до которых богиня Смерть допустила его: от чего умер тот или иной человек, почему она выбрала этого, как оборвалась жизнь в том. А главное – что с ними случится дальше. Харон усмехнулся собственным мыслям, двинулся к холодильнику, состоявшему из десяти пронумерованных секций. Потянул за ручку пятой камеры, извлек на свет голое тело собрата, склонился и улыбнулся, подивившись красоте лица.

Сам Харон был некрасив, он это понимал и принимал: худой, обтянутый тонкой бледной кожей череп с огромной лысиной, которую он маскировал, сбривая остатки редких волос; впалые глазницы и нелепый вздернутый нос. Такое же нелепое безволосое тело, худое и нескладное. Даром что по происхождению грек – ни греческого профиля, ни густых волос от средиземноморских предков не досталось.

Он никогда не был популярен у женщин. Потому и ухватился за проявившую инициативу Марину, женился не раздумывая. А надо было подумать. Близнецы, что родились у них через шесть месяцев после первого раза, вряд ли были его. А редкий пододеяльный секс и сомнительный статус семейного