Воин Ордена - Максим Шторм

нынче был довольно мощным парнем, поджарым и мускулистым, ростом под два метра. Но Кречет, он был выше меня почти на голову! Невероятно! Да, столкнуть бы их лбами с Франком… Это была бы воистину битва титанов.

Прибывшие со мной бедолаги-новобранцы жалостливо смотрели на меня, как на живого покойника. Сержант Корнедуб положил руку на рукоять короткого меча в потёртых ножнах. Несколько долгих секунд широко раздувающий ноздри капитан злобно таращился на меня. Затем каким-то отстранённым голосом произнес:

— Я? Я боюсь тебя⁈ Ты хоть понял, что сказал, щенок?

Я с залихватский обречённостью мерзко улыбнулся и сказал:

— Конечно понял, господин капитан. И не надейтесь, что я откажусь от своих слов. Но вы сразу превратно меня истолковали. Не дали высказать всё, что я хотел. Для вас я изначально был никем. А с пустым местом и особо разговаривать не хочется. Понимаю! Вот только вы ошиблись. Я не корм для пришлых тварей и не безродный изгой. Я тот, кто я есть. Алексей Бестужев. И я от своих слов не отказываюсь. И готов на деле доказать право на свою фамилию.

Среди часовых пошли удивлённые шепотки. Седовласый сержант недоуменно посмотрел на меня, словно прикидывая, не свихнулся ли я часом. А Кречет с радостным изумлением недоверчиво переспросил:

— Что? Уж не послышалось ли мне, рядовой? Ты хочешь бросить мне вызов⁈

Я набрал полную грудь воздуха и обреченно выдохнул:

— Да!

На это раз Влад уже не смог сдержать эмоций, громко простонав:

— Ну идиот…

Глава 7

— Может, ну его, капитан? — седоусый сержант Корнедуб с очевидным сочувствием смотрел на меня. — Видать, малец немного того, с головой не дружит. А что, бывали в их роду юродивые?

Кречет, остыв и вернув себе естественный цвет лица, снова опустился за стол и мрачно сверлил меня пронзительным взглядом. Оживившиеся в преддверии дармовой потехи, лютоградские Часовые с надеждой ожидали от меня очередной тирады, призванной навлечь ещё большего капитанского гнева.

— Разумеется, я тебя не боюсь, мальчик, — задумчиво протянул капитан. А он был умён, очень умён. Я не ошибся в своих предположениях. Неужели моя линия поведения начала приносить плоды? — Но чего ты хочешь добиться, став инвалидом? Досрочного выхода в отставку? Для этого нужно, чтобы я минимум тебе ноги поотрывал. Хочешь чего-то доказать? Право на имя? Или на то, чтобы считаться своим среди нас?

— Я не собираюсь отказываться от своих слов, — упрямо процедил я. — И клянусь честью дворянина, что не потерплю, чтобы со мной и дальше обращались, как с подзаборной шавкой. Только не здесь. Не среди своих.

Усмехнувшись на моих последних словах, Кречет, словно с чем-то внутренне смирившись, кивнул:

— Все, что происходит в Крепости Часовых, здесь, в Лютограде, не выходит за пределы ее стен. Стать своим? Сынок, некоторым и жизни не хватало, чтобы успеть стать своим среди нас. Уверен, что отпущенного тебе срока хватит?

— Уверен, господин капитан.

— Хочешь доказать что-то? Им, мне? Себе? Отлично, тогда я предоставлю тебе шанс. Экзамен в Академии… Когда тебя прикрывают другие, и, возможно, ты и уцелел только потому, что был там не один. Здесь же…

Я невольно покраснел. А затем задался неприятным вопросом — а по праву ли я тут стою? Ведь если бы не присмотр Германа и Лады, еще неизвестно, как бы всё для меня обернулось, там, в Скобелеве… Именно для меня. Что-то увидев на моем изменившемся лице, Кречет широко ухмыльнулся, словно подтверждая свои догадки и звучно хлопнул широченной тяжёлой ладонью по столу.

— Я предоставлю тебе шанс, парень. Один. Честный шанс. Экзамен по-лютоградски. Выдержишь, и тогда, возможно, мы посмотрим на тебя иначе. И потолкуем по-другому. Провалишь, тебе же хуже. Хотя наш экзамен без права на ошибку. И биться будешь за всех своих дружков, с которыми прибыл сюда. За присягнувших. Ну так что?

Явно, явно в его словах был подвох. От капитана вдруг повеяло жуткой нешуточной угрозой. Меж моих лопаток вдруг затеплилась кожа, побежали кусачие раздражённые мурашки. Даже смеющиеся до того матёрые Часовые стали поглядывать на меня с состраданием. А Корнедуб, тот и вовсе, судя по всему, прикидывал, какой по размеру гроб мне заказывать. Но я сам сунул голову в эту петлю. За язык никто не тянул.

— Я согласен.

Глупец. Почему-то мне тогда показалось, что будет достаточно того, что капитан Кречет лично устроит мне хорошую головомойку, и на этом все закончится. Ну, накидает мне по шеям, да и успокоится. Я даже и близко не подошёл в своих наивных представлениях о предстоящем «экзамене по-лютоградски» к страшной истине.

* * *

Пятёрку новобранцев сержант Конедуб безжалостно погнал в казармы. А меня капитан Тринадцатой Стражи лично повёл куда-то вниз. Местные Часовые проводили меня прощальными взглядами, словно и не надеялись больше увидеть такого забавного и смешного парня как я. Во мне вновь заворочалось нехорошее предчувствие, а Родовой знак ощутимо припекал кожу, посылая тревожные звоночки о нарастающей с каждым шагом опасности.

Вскоре нас догнал молчаливый сержант и дальше мы пошли уже втроем. Приёмная капитана располагалась на самом верху главной башни Цитадели, поэтому к месту моего внеочередного экзамена пришлось спускаться снова вниз. Я с уважением посмотрел на Корнедуба. Быстро он успел обернуться, однако. Если только не повыбрасывал моих приятелей через ближайшее окно. Я шёл между своими провожатыми и помалкивал. Встречающиеся нам на пути служивые кидали на меня равнодушные взгляды, отдавая воинское приветствие командующему. Капитан же, пока мы спускались по широким каменным ступеням, проходили через залы и коридоры, обстоятельно рассуждал:

— Знаешь, сколько за последние десять лет мы получили усиления в виде живой силы? Не знаешь? За десять лет в корпус Тринадцатой стражи для несения службы прибыло всего-навсего сто девяносто шесть выпускников Академии. Жалкие две сотни! Оно и понятно, жертвовать теми, кто способен на большее, наши генералы в жизни не захотят. А всякую шелупонь… И заметь, эти две сотни из тех, кто выжил после сдачи экзамена. Так-то мы набираем по весям достаточно человек… Дьявол, чертовы политики и аристократы со своими правилами и законами!

От рыка Кречета под сводами