Вервольф. Заметки на полях "Новейшей истории" - Алесь Горденко

– Тогда… пойдём?

– Нет! Я же сказал – донесу тебя на руках.

…Вместо слов благодарности Стефани устроилась у него на груди, обняла и время от времени поглаживала гостя по щеке. А ещё – её взгляды. На младшего Шпеера смотрела благодарная влюблённая красавица – и это было нечто. Опять же... Она действительно была красавицей. Он захотел её ещё в ванной. Но всё равно не думал, что всё пройдёт настолько удачно. И да – Стефани действительно была девственницей.

– Ты можешь остаться до утра? – тихо спросила она, когда всё случилось.

– Для тебя – всё что угодно. Тем более я сказал отцу – если что, не дожидайтесь, ложитесь спать без меня.

И вот сейчас они лежали и блаженствовали. Разве что…

Время от времени младший Шпеер всё же оглядывал обстановку вокруг. Большая комната с огромной кроватью. Огоньки лампочек, имитирующих свечи, по углам – отлично создают романтическую обстановку. Приятный полумрак. Большие подушки, мягкий матрас. Красавица, положившая голову ему на грудь.

Что ещё для счастья надо? А он иногда оглядывался.

– Ты что – до сих пор… боишься? – хозяйка хитро ему улыбнулась.

– Не без этого! – честно сознался гость. – Не знаю, как тебе объяснить... Я вот сейчас лежу с тобой здесь, а вокруг – множество всяких вещей, которые явно или Джорджа Джорджиевича, или его жены Жозефины. Мы даже презервативы у них из нижнего ящика тумбочки позаимствовали.

– Они не обидятся! – хозяйка рассмеялась.

– А ещё вот... Есть же такая… иерархия, если хочешь. Человек номер один, жилище номер один... Сподобил же Господь провести ночь с дочерью человека номер один в постели номер один. Как в сказке побывал.

– Я тебя утром ещё накормлю едой из холодильника номер один!

Она на секунду задумалась.

– Тоник, а что ты скажешь, если мы немножко выпьем? Шампанского?

– За начало твоей взрослой жизни?

– Ты считаешь, это не повод?

– Категорически поддерживаю! Куда идти за шампанским?

– На кухню... Лежи, я сама принесу!

Через пару минут хозяйка вернулась, держа в руках поднос:

бутылка, два бокала, фрукты, шоколадные конфеты.

– Тоник, придержи дверь! – она вошла из коридора в комнату.

– Тоник?

– Тебе не нравится? А как мне тебя называть? Антон, Антон… не хочу. И ты, кстати, тоже – придумай что-нибудь покороче, чем Стефани. А то слишком официально, как папа говорит. Кстати, мне нравится, как они называют друг друга. Жозефина для него Финка, а он для Жозефины – Гео.

– А тебя как они зовут?

– Папа и Финка – Стеф, а папа Давид… ну, мой отчим… он еврей, так что зовёт меня Сефа.

– А тебе как больше нравится?

– Не знаю. По-моему, вообще не так важно, как тебя будут называть. Главное – каким тоном. Они для меня оба – папы. Папа Джордж и папа Давид. Потому что оба меня любят, и я это чувствую. Для одного я Стеф, для другого – Сефа. Мне нравятся оба варианта. А между собой они Джо и Дава.

– Я тебя буду называть и так, и этак. Действительно, оба варианта красивые. Хотя, наверное, было бы лучше, если бы тебя звали как-нибудь… Дженнифер, скажем.

– Почему?

– От Дженнифер можно было бы сделать сокращение Джин. И мы были бы – Джин-Тоник.

Хозяйка квартиры расхохоталась.

Утром она сама готовила им завтрак. Что-то такое, полезное для здоровья. Каша – пять злаков. Впрочем, оно было ещё и вкусно.

– Стеф, а вообще – кто готовит еду для президента страны? У вас, наверное, должны быть какие-то особые повара, уборщики квартиры и прочая обслуга?

– Смотря где. У папы на работе – да, а здесь – мы сами всё делаем. Разве что горничная приходит, делать уборку. И продукты не из магазина, а от кремлёвских поставщиков и после проверки в лаборатории. Привозят, скажем, кусок мяса, а на нём пломба:

отравляющих веществ нет. А еду обычно сами готовим.

– А почему?

– Папа не любит посторонних людей. Особенно здесь. Семейный очаг – это святое. Исключения делаем редко и только для очень хороших людей – типа тебя!

Она снова рассмеялась. Чёрт, а она ведь, когда смеётся, как-то особенно хороша! Как же хочется с ней встретиться ещё.

– Я помогу тебе с уборкой! – решительно заявил гость, закончив мытьё посуды. Но хозяйка столь же решительно, хотя и мягко, отказалась.

– Тебя уже, наверное, и так папа с мамой заждались. А я – взрослая девочка. И в состоянии заправить постель и постирать китайский халат сама. И вообще, у меня к тебе огромная просьба, Тоник. Ты можешь воспринимать меня не как дочь президента? Ну, хоть ты, а?

От отца, Шпеера-старшего, Антон не стал скрывать ничего, кроме интимных подробностей и приватных разговоров. Совсем собирался ехать домой. Окликнули у КПП. Какая-то девушка. Стефани Красс. Ну, в смысле, дочь... Сначала попросила разрешения проводить меня, потом... Не знаю как, но я не смог ей отказать. Понимаю! – кивнул Герхард. – Всё понимаю. Великое дело – генофонд. Она таки дочь своего отца – им вообще отказывать трудно.

Ну что же – желаю счастья.

– А как мне лучше его называть, отец?

– Джордж Джорджиевич. И никак иначе. Во всяком случае, пока.

Во вторник курсанта Шпеера срочно попросили прямо с середины занятия. Ненадолго. Человек в форме фельдъегерской службы вручил ему небольшой плотно запечатанный пакет. Распишитесь в получении, Антон Герхардович. Вручено фельдъегерем… время проставьте. Спасибо. Это вам.

Что-то нетяжёлое и мягкое. Антон открыл посылку.

Жёлтый китайский халат с красно-золотыми драконами. И записка. Листок именной бумаги из блокнота. ДЖОРДЖ ДЖОРДЖИЕВИЧ ЛИАНДЕР, Президент Северной Федерации. Чернильная ручка. Тот самый почерк, которым написаны высочайшие резолюции на бумагах, по