Великая Река: Долгое лето - Токацин

захотел бы встретиться. Тут были гигантские пиявки, ползучие и летающие, огромные плоские черви с красной бахромой вокруг чёрных тел, помутневшие Водяные Очи, мохнатые пауки размером с кошку, плети хищных лиан и лепёшки ползучих грибов, способных проложить грибницу в теле человека. На листке Улдаса, подвешенном под каждым квадратом, чернели цифры. С края висела раздавленная, но узнаваемая личинка да’анчи, и число под ней было чуть ли не самым большим.

Рядом с ицколотлем мертвяки под предводительством умертвия в чёрной мантии – Фрисс даже вздрогнул и протёр глаза, но умертвие осталось умертвием – пересчитывали и перекладывали в плоские короба содержимое огромной корзины. Вокруг корзины стояли люди в набедренных повязках, с яркими ожерельями из перьев и клыков, и вполголоса спорили с предводителем нежити, время от времени вылавливая что-то из корзины и показывая ему. Умертвие тихо отвечало, ни к чему не прикасаясь. Очередь подвинулась, Гелин шагнул вперёд, и Фрисс смог заглянуть в корзину и короба. Там лежали хищные водяные цветы – такие, какие видел Речник на Озере Шайо, но куда более мелкие и совершенно дохлые.

- Та-а! – с хищным блеском в глазах подался вперёд Нецис. – Хорошие реагенты. Целая корзина Х’тарр Кси. Надо заглянуть в лавки, запастись перед отъездом…

У самой арки стояли, сдерживая толпу, две костяные многоножки в красной броне, и море людей, хольчей, Призывателей и нежити то подступало к ним, то отходило. Воин со спины одной из многоножек пронизал Фрисса взглядом, потом повернулся к соседу и что-то негромко сказал. Нецис тихо хмыкнул, Речник настороженно посмотрел на него.

- Ничего опасного, Фрисс, - поспешил успокоить его Некромант. – Он удивляется твоим трофеям. Говорит, что видел воинов, добывших клыки Гиайна, даже мех Гиайна, но ещё не видел тех, кто добыл живого Иджлана. Он думает, что ты – прославленный воин в своей стране. Только он не знает, что это за страна.

Фрисс растерянно усмехнулся, посмотрел на свою броню, на стражников, мигнул и уставился на Нециса, с трудом понимая, на каком он свете.

- Ты хочешь сказать… здесь не знают Реки?!

Некромант молча кивнул, с тревогой глядя на ошарашенного Речника.

- Не знают ничего о Великой Реке?! И о Речниках, и о… - Фрисс замолчал и мотнул головой. – Я слишком далеко заехал, Нецис. Дальше, чем когда бы то ни было… Река моя Праматерь, как же мне тут…

Со всех сторон пахло жареным мясом, тлеющими благовониями, пряной нийоматлой (и вправду обжигающей, как кей-руда), мятыми листьями папоротника и мокрой шерстью. Со всех сторон – вверху, внизу, по бокам – шуршали, чавкали, хрустели и переговаривались, где-то снизу пронзительно пищало семейство крыс-Призывателей, на другом краю сумрачной залы перебрасывались светящимся шариком форны, раскачиваясь в гамаках под потолком. Фрисс снял последний клочок мяса с костей копчёной змеи и бросил скелет вниз, целясь в горлышко широкого кувшина для объедков.

- Река моя Праматерь… - пробормотал он, ворочаясь в гамаке. Подвешенная к потолку циновка закачалась, угрожая выкинуть Речника вон. Фрисс с тоской покосился на верёвки – вся эта штука выглядела слишком хлипкой!

- Тут крысе спать, а не человеку… - проворчал Речник, выпутываясь из ремней перевязи и расстёгивая ремешки на броне. Пара летучих мышей зашевелилась на потолке и насмешливо запищала.

- Та-а! Фрисс, держи, - в соседнем гамаке из ниоткуда появился Нецис и растянулся, положив одну руку под голову. В другой он бережно держал тростниковый сосуд с мутной чёрной жижей.

- Хсайок? – Речник осторожно понюхал содержимое своего сосуда – пахло пряностями и мокрой землёй.

- Нет, нийок. Пей потихоньку, он крепкий, - отозвался Некромант и приложил сосуд к губам, блаженно прикрыв глаза. С потолка слетела одна из мышей и сунула мордочку в «бутыль» Фрисса. Речник отогнал её и налил густой чёрной жижи в блюдце.

- Народу – как рыбы в бочке, - пробормотал он с досадой, не найдя, куда поставить блюдце, и пристраивая его к себе на живот. – Пей, Алсаг. Заслужил. Нецис, скажи, тут каждый раз такое сборище, или это нам не повезло?

- Та-а… - Некромант допил нийок и повесил сосуд на верёвку гамака, глядя куда-то сквозь потолок. – Двойной праздник в Тиалгикисе, Фрисс. Тут собралась вся округа, а город и так тесен.

- Да уж… - Фриссу вспомнились узкие улицы, хижины из папоротника, пристроенные на каждом свободном пятачке, на каждой достаточно широкой крыше и даже – кое-где – вместо навесов на толстых шестах над дорогой. – Значит, мы успели к празднику?

Алсаг запищал и перелетел на руку Некроманта, с любопытством заглядывая ему в глаза. Хесский кот любил праздники. Фрисс покачал головой и в сотый раз пожалел, что когда-то предложил хеску испить кислухи.

- Да, ещё три дня – и здесь будет праздник плодов Чинпы, - еле заметно усмехнулся маг и погладил летучую мышь. – Завтра жрецы скажут торговцам уменьшить цены, а алхимики будут давать зелья на пробу бесплатно. А следующий живой город мы увидим, если боги нас не оставят, через месяц… Возьмём тут много припасов… и ещё не забыть бы средство от хлак’ахильки. Эта напасть снова бушует в низине. Видимо, где-то затопило болотный курган… Смотри, Фрисс, будь осторожен с водой, когда перейдём через горы!

- В этих краях всё – одна сплошная напасть, хуже, чем в Старых Городах! – нахмурился Речник. – Завтра покажешь, какое лекарство нам нужно. У тебя мало денег, у меня ещё остались товары на обмен… Праздник плодов Чинпы? Звучит мирно… А второй праздник какой?

- Та-а… - Нецис, задремавший было, шевельнулся в гамаке. – Второй… Второй – честь для Тиалгикиса и всей округи. Трое великих магов возвращаются с Горы Нишэн. Тут рассказывают, что один из них прошёл испытание. Значит, в Гильдии Огня будет новый верховный маг, и Серх Цин’гвалийн уйдёт в обитель Куэсальцина, к Богам Огня… ну что же, он это заслужил. Интересно было бы узнать, кто его заменит. Серх будет здесь в день плодов Чинпы, и Маги Огня уже собираются сюда. Тиалгикис давно такого не видел…

Едва забрезжил рассвет, и костяные завесы над торговыми улицами приподнялись, пропуская мягкие утренние лучи, вокруг шатров и длинных столов с товаром уже забегали скелеты, завопили торговцы-Призыватели, заманивая прохожих, и запели флейты на крышах – жрецы в расшитых перьями мантиях просили богов о благосклонности, рассыпая сухие соцветия Чинпы над переулками. За Нецисом, пригибаясь под весом полных тюков,