Великая Река: Долгое лето - Токацин

шёл скелет-носильщик – Некромант нанял его за мелкую монету у жреца в бело-чёрной мантии и костяной кольчуге. Тот стоял под аркой, ведущей в торговые кварталы, караулил костяного голема и толпу скелетов и задумчиво бросал в жаровню-череп листья и соцветия. Горький дым лез в ноздри и обжигал горло, Фрисс еле откашлялся, когда служитель Богов Смерти остался позади.

В сумке Речника побрякивали свёртки с многочисленными клыками, зубцами, когтями и чешуями самых странных тварей, шелестели разноцветные перья, тихо лежали завёрнутые в листья склянки из речного стекла и тростниковые стебли, наполненные красильными порошками и местными пряностями, о каких на Реке и не слышали. Связка копчёных змей и сосуд с жгучей нийоматлой болтались за плечом – Фрисс не хотел отдавать свою еду скелету, даже ненадолго.

Сейчас Речник – за его спиной переминался с ноги на ногу скелет, но Фрисс его не замечал – смотрел изумлёнными глазами на сотни крохотных бутыльков и надёжно закрытых коробочек на бесконечно длинном столе алхимиков. Вокруг люди, крысы, хольчи и даже форны перебирали товар, осторожно нюхали, высыпали на листок или обрывок странной бело-зеленоватой коры и растирали, и уходили с полными карманами склянок. Крыса-Призыватель по ту сторону стола уже махала Фриссу лапами и возбуждённо тараторила, но Речник почти ничего не понимал.

- Смотришь зелья? – Нецис просочился сквозь толпу и показал Речнику бутыль, оплетённую сухой травой. – Вот оно, средство от хлак’ахильки. Тут бесплатные зелья, их дают на пробу – во славу мастеров-алхимиков и для вразумления их учеников. Вон, посмотри туда, под табличку «Неопознанные зелья»…

Фрисс посмотрел. Все склянки там стояли вперемешку, не разделённые на строгие ряды, и нигде не было подписей – ни рядом с бутыльками, ни на них. Вокруг толпились форны, махая руками и яростно споря. Отдельные обрывки фраз долетели до Речника, и он усмехнулся.

- На пробу много не дают, - покачал головой Некромант, выхватывая из рядов пузырьки и расставляя их на ладони. – Что тебе нравится, Фрисс? Вот «Саламандра», зелье огнестойкости, а вот «Снежное масло» - защищает от смертоносного холода. А вот зелье неуправляемого превращения. Тут взрывчатые смеси, трогай их осторожно. А это «Эшамгвайет», страшный яд для любой нежити. Та-а… Вот и гвайюса. Возьму, пригодится. Без неё даже мне не вынести жары и гнилой сырости, когда мы спустимся в долину Игкой. И ты держи, Фрисс…

- Ох ты! – Речник спрятал в сумку четыре бутылька и потянулся к ряду коробков под табличкой, на которой он разобрал слово «камень». – А там что?

- Обычные зелья прочности, - равнодушно пожал плечами маг. – Пропитки для ткани и дерева. Против гнили, иссыхания и прочего… Та-а! Что же ты не сказал раньше, что они тебе нужны?! Я бы давно тебе сделал хоть бочку… и сделаю. Вон там продают пустые сосуды, выбери, какой захочешь, а я куплю масло и пух. Камни покупать – это лишнее, в горах подберём.

Крыса-Призыватель уставилась на Некроманта и сердито запищала. Он приложил кулак к груди и быстро заговорил на том же языке, указывая на полки за её спиной. Скелет-помощник тут же шагнул к ним, выбирая одну из больших бутылей, выстроившихся там в ряд, и какой-то мохнатый свёрток. Фрисс благодарно кивнул – говорить было бессмысленно, в таком гаме Некромант ничего не услышал бы – и ввинтился в толпу, пробиваясь к шатру с речным стеклом.

Спустя пол-Акена, мокрые, пропахшие курениями жрецов и уставшие, но довольные, трое путников сидели на краю каменной чаши. Тонкие нежные листья водяного мха колыхались в ней, а под ними бесшумно скользили мерцающие квейтосы и маленькие угри. Алсаг, принявший обычный облик, лакал прямо из чаши. Рядом пристроился Гелин – ему превращаться было негде, в промежуток между чашей и стеной он не поместился бы.

- Нет ничего сложного в зелье прочности, Фрисс, - Некромант ещё немного хмурился, задетый недоверием. – Его любой ученик алхимика готовит с закрытыми глазами. Но нужно место и кусок базальта… а здесь тесновато, и разбирать мостовую мне не хочется. На первом же привале за Тиалгикисом я добуду все реагенты и начну его готовить. Ты не шутишь, что на Реке такого зелья не делают?

- Не шучу, - покачал головой Речник. – А оно нам было бы кстати. И такой алхимик, как ты, тоже. Астанен будет очень рад и никому не позволит на тебя даже косо посмотреть. Станешь великим алхимиком Реки, таким важным, что мне и не подойти к тебе будет…

- Опять ты за своё, Фрисс, - вздохнул Некромант. – И после того, что ты видел в Шайогоне, ты всё равно зовёшь меня на Реку?! Я ведь не оставлю свой дар здесь, Фрисс, и не прекращу опыты…

Речник кивнул.

- Там я погорячился. Ты очень осторожен, и я знаю, что ты не обидишь мирных жителей. А если так – Река для тебя открыта.

Некромант опустил взгляд и хотел что-то сказать, но череп пролетел над улицей, чуть не задев его, и разбился о стену далеко за чашей. Разочарованный вопль из окна сменился шумом крыльев и отчанным писком, и в пяти шагах от Фрисса на мостовую шмякнулись, на лету меняя облик, трое в чёрных одеждах, ожерельях из позвонков, пыли и ошмётках листьев.

- Ай-и-и-и! – вскрикнул один из них, первым поднимаясь на ноги и таща за собой за шиворот оставшихся. – Та-а, хвэк эннуал…

- Та-а! – вскинулся один из них, выворачиваясь из цепкой руки. – Та-а, Хелек, хо’от…

- Ахса! – ощерился второй, вставая и складывая руки на груди. – То вет а-гвелза т’инх, Цин’мегиль? Цокхаси ат хрот?!

- К’э цокхори ат хрот! – скривился первый и выставил перед собой открытую ладонь, объятую зелёным пламенем.

- Та-а! Хо’от, - сердитый возглас Нециса заставил вздрогнуть даже Речника. Он только успел моргнуть… и теперь смотрел, как Некромант стоит между двумя спорщиками и крепко держит их за руки. Зелёные искры летели с их пальцев, но огонь быстро гас, пока не пропал вовсе.

- Довольно, - сказал Нецис уже на иларсийском и отпустил незнакомцев. – Осторожнее с магией. Вы уже не в башне… и мне не очень нравится, как вы её покинули. Что произошло? Все живы?

- Та-а… Прошу прощения, уважаемый Илриэн, - один из магов, на лице которого ярко выделялись белые полосы раскраски, потёр запястье и склонил голову. – Да, все живы, и ничего не случилось. Это