Фантастика 2025-130 - Дмитрий Николаевич Коровников

Привыкнув к темноте, она увидела давешнего продавца, он расположился поближе к высокой стойке, уставленной какой-то утварью.

Зычно затребовал тучному трактирщику сразу две кружки пива, когда сделал пару шумных глотков, по усам потекло. Торговец леденцами вытер обильную пену с губ, важно приосанился, и начал рассказывать. Ни к кому конкретно он не обращался, но говорил звучно, важно, и все взоры в трактире устремились на него.

– Вот это занесло к нам на ночь глядя компанию, скажу я вам! Ох, не к добру! Главный огромного росту. Плечи – во, кулаки – во, – говорил он, размахивая руками. – Меч боевой на поясе. В белую рубаху одет, на поясе красный кушак.

– Да ладно? – изумились за соседним столом.

Человек кивнул.

– Ага, – проговорил он, отодвигая кружку. – Знать из трескановских. Конь у его гнедой, холеный такой, в яблоках. Добрый конь. А в седле другой сидит. Маленький, меньше младенца даже, лысый, но с зеленым пушком на макушке. Глазища о-от такие, не сойти мне с этого места.

– Филин что ли?

– Сам ты филин, – уязвленно ответил человек. – Не филин. Смотрит насторожено, а то и злобно, рот в полоску сжал, высматривает, значит. За спиной у существа этого какой-то чудной плащик, цветастый такой. Но и это не главное! Что конь, что меч, что чудо в плащике, скажете вы.

С дальнего стола кто-то крикнул:

– Да не томи уже!

Торговец леденцами распрямился, поправил черную шапочку, лицо довольное, а в глазах превосходство, мол, я видел, а вы вообще не люди.

– С им девка! – заключил он важно. – По виду девчонка совсем, годок пятнадцатый, а взгляд нехороший! Зыркнет, глаза так и блестят! Что глаза, волосья у ей белые, чуть не голубые, да кудрявые, и одета она не по-нашему. Платье длинное, белое, скромного фасону, с короткими рукавами. Вот шасть они мимо меня, а у девки-то сзади крылья сложены. Знать, не человек она вовсе, а гарпия, или горгона. Или даже банши! Этими крылами она мне товару-то на серебряник с подносу и смахнула!

– Будет тебе врать-то! Банши – они бескрылые! – бросил сидящий перед ним и довольно захохотал.

Другой ухмыльнулся и откинулся на спинку лавки.

– Да когда у тебя товару на серебряник-то было? – спросил он с издевкой.

– А ты видел? – задиристо вскричал торговец леденцами и ополовинил кружку пива.

Аэлло зябко повела плечами и поняла, что пить расхотелось.

– Пойдем отсюда, – буркнула она и снова потянула Августа за рукав.

Тот стоял с нахмуренным лбом и, похоже, тоже был не в восторге от увиденного и услышанного.

Выйдя из трактира, Аэлло с Августом приблизились к весело галдящей толпе.

В центре, важно уперев в бока руки, стоит мужичонка средних лет, субтильной комплекции. Волосы темные, зачесанные назад, на затылок лихо заломлена черная шапка, над ухом алеет пышный цветок.

Лицо у мужичка узкое, нос картошкой, под глазами круги. Одет в латаную красную рубаху, черные штаны с оттянутыми коленками и плетеные боты.

От руки мужика тянется тонкой змейкой веревка, заканчиваясь у толстой шеи женщины, что стоит рядом.

Женщина эта, не в пример мужичку, видная, ладная. Дебелой комплекции, щеки румяные, вся такая пышная, как праздничный каравай, копна белокурых волос уложена в пышный венок на голове.

И вид такой при этом, точно корону носит. На ней нарядное голубое платье с пышными юбками да белый кружевной передник. Гордая, даже величественная.

– Всего тридцать серебряников за женку, – возопил зычным голосом мужичонка, и Аэлло ахнула.

– Тридцать серебряников за мое сокровище! Эх, не жмись, народ, хорошая баба, крепкая, не гулящая!

– Сорок, – хрипло пробасил длинный детина с широкими плечами и кузнечными клещами у пояса, вся рубаха в золе.

И тут же получил вознаграждение за свою щедрость в виде томного взгляда из-под полуопущенных век и легкой улыбки полных, чувственных губ, подведенных красной краской.

– Пятьдесят!

– Шестьдесят!

– Семьдесят с половиной! – раздалось из толпы, и мужчинка в шапке с цветком даже сглотнул.

– Золотой! – хрипло выдохнул кузнец и потянул вниз ворот рубахи, точно ему трудно дышать.

– Всемогущий ветер, что же это такое! – раздался звонкий голос гарпии, но никто, кроме Августа его не услышал.

А если и услышал, не придали значения. Действие в центре толпы куда интересней, чем кудрявая девчонка с отчаянными глазами и сжатыми в линию, губами.

– Что же вы люди, делаете! Жен продаете! Жен! – гарпия страдальчески прижала тонкие руки к груди, всем телом рванулась вперед. Ну, она сейчас им покажет!

Август успел схватить ее за плечо, потянул на себя. Обнял второй рукой, прижимая к себе крыльями. Снизу стальные, а сверху пух белый, мягкий, какой-то трогательный и беззащитный.

– Молчи, – сказал тихо. – Здесь так принято.

Но и сам он оторопело вытаращил глаза, словно не поверил в то, что видит.

– Эх баба, вот это баба! – надрывался мужчинка с красным цветком. – В доме-то какая хозяйка важная! Все-то у нее скворчит, все-то в руках горит. Работа любая спорится, хата чистотой так и сияет!

– Зачем продаешь тогда? – весело крикнули из толпы, и три раза ухнули филином.

– Этакое сокровище-то? – раздался чей-то издевательский голос.

Мужичок в шапке с цветком внимания на задир не обратил, только рукой на них махнул, мол, не до вас сейчас!

– И в поле работница знатная! И скотина-то у нее всегда чистая да накормленная!

– Да ты как в койке, как в койке-то расскажи!

– Тепло поди у такой-то под боком!

– Ладно, что на утячей перине! – продолжали зубоскалить в толпе.

– Золотой с половиной!

– Золотой и три четверти!

Когда цена дошла до двух золотых, мужичонка снял шапку и прямо ей протер пот со лба. Красный цветок упал в дорожную пыль.

Аэлло заметила, что и кузнец, что пожирает женщину глазами, весь взмок, что Цепес в дороге.

– Два золотых и десять серебряников!

– Нет! – раздался над толпой голос продавца, и все, даже самые зубоскалы, притихли, словно в рот воды набрали. – Нет, я сказал!

Тишина воцарилась такая, что слышно отчетливо каждое его слово.

– Не буду продавать! – громко сказал мужчинка, снова сорвал шапочку, бросил на землю, вслед за цветком. – Передумал.

Толпа в ответ закричала, заулюлюкала.

Аэлло, вытаращив глаза, только ресницами захлопала. Это для них как представление, даже лучше.

– Что-о? – раздался новый голос, женский. Голос непроданной женщины загудел, как медная труба. – Это как это – передумал?!

– А вот так, – запальчиво ответил человек, отступая назад. – Передумал. Имею право!

Женщина нахмурилась, из глаз разве что