Фантастика 2025-58 - Евгения Букреева

полторы сотни стрелков. Патроны улетают мгновенно, потому пока янки не приблизилось до трёхсот шагов, без команды не стреляем, только снайперы выбивают командиров и знаменосцев. Ротный командует: «четыреста, триста пятьдесят, приготовиться»…

Тут за спиной бахают, всегда внезапно и всегда страшно, три древних орудия, как рассказывал артиллерийский офицер Ильин, спешно закупленных КША на пожертвования, в Европе.

Но древние то древние, а янки остановились. Началась ружейная стрельба без команды, ротный выматерился, но и сам взялся за «константиновку». Неприятель, обнаружив, что за нами есть батарея, потерял всякую охоту к наступлению, попасть под картечь приятного мало. Спешим воспользоваться заминкой, на триста с небольшим шагов при должном опыте можно бить вполне успешно. Новичков подводят торопливость и нервы, надёжная «константиновка» при грубом обращении и судорожном дёргании затвора частенько клинит после 15–20 выстрелов кряду. А когда надо отбить атаку, выпуливаешь заряды в сторону наступающих, едва ли не со скоростью митральезы…

…когда узнали об оставлении Ричмонда, первая мысль — как там «добровольцы», читали в газетах Конфедерации о страшных потерях в Русском Корпусе. Пишут газетчики, что янки полегло впятеро больше, но оттого ничуть не легче на душе. Николая увезли в русский госпиталь Нэшвилла, воспалилась рана. Боюсь, пойдёт зараза дальше, — отпилят хирурги Николе простреленную ногу, не станут возиться при таком количестве раненых. Обидно только-только получив первый офицерский чин выйти в отставку по инвалидности в двадцать лет то. Из восьми сотен первого состава батальона, выбыло более половины. Мы теперь ветераны, учим «молодых» не бравировать друг перед дружкой, не закуривать картинно, встав из окопа, а когда атаку отбиваешь бить в цель, а не в «направлении неприятеля», не частить, правильно распределять запас патронов. Если бы не Русско-Американская Компания, «подбросившая» неделю назад десяток ящиков с боеприпасами, ходили бы как суворовские чудо богатыри — в штыковые. Зато теперь нас и выставляют прикрывать отход. Колонны гражданских жителей, покинувших родной штат Кентукки растянулись на десятки вёрст. Конфедераты как будто из железа сделаны — не унывают, даже отступая, используют всякую возможность для засады и задержания неприятеля. Вот и нам предстоит продержаться у пересохшего пруда (плотина разрушена) не менее двух часов. Наши Фермопилы, только не 300 спартанцев, а 63 русских добровольца. Хреново если северяне пойдут вдогон не разъездом в полтора десятка разведчиков, а сразу эскадроном. Тогда хана. Но нет, выскочили десятка два всадников, осматривают в подзорную трубу окрестности, мы в кустах. Вчетвером, — передовой секрет. До янки шагов пятьсот, но нам то и надо — пошуметь, напугать, заставить отступить, выиграть время. Бах-бах-бах-бах-бах-бах-бах!!!

Один слетел с лошадки, второй вроде ранен, видно как схватился за бок. По нашим кустам, точнее в сторону кустов открыли беспорядочную стрельбу. Раскатились из кучи, рассредоточились, не отступают. Опытные, гады, поняли, что их больше. Бах-бах-бах. Ещё один свалился. Это наверняка Фёдор отличился. По нам стреляют…

Подключился второй секрет. Так, отходят сволочи. Что имеем — зацепили трёх или четырёх вражин, получили передышку, на полчаса минимум. И расстреляли кто 5 кто 10 патронов. Я, к примеру, только четыре»…

Откровения студента недоучки, ставшего русским офицером в войне двух половинок Северной Америки, неожиданно оказались крайне интересны для высоколобых генштабистов. Прапорщик Веточкин наиподробнейше расписал как добровольцы оборонялись и под Ричмондом и под Луисвиллом, скрупулёзно подсчитывал расход патронов и у себя и во взводе и в роте. Прелюбопытная статистика получилась…

Если судить по записям Веточкина, с обретением боевого опыта расход патронов снижался раз в пять-семь. Прикинули петербургские «стратеги», что у добровольцев изначально было от 150 до 200 выстрелов в первые же дни соприкосновения с противником истраченных и погрустнели. Невероятный расход боезапаса в первых боях, ставит великое множество вопросов к промышленности, обеспечивающей армию. Я то знаю, как в Крымскую войну коалиция расстреливала русские части, рвавшиеся по старинке в штыки, потому и не ужасаюсь астрономическим цифрам потребности в снарядах и патронах. А полковники и генералитет нервничают, как представят, во что выльется снабжение действующей армии в большую войну. Вот и стараются найти причину «патронного голода», да, появился такой термин.

Однако, попытка объяснить всё неопытностью добровольцев не прошла. Отчёты вполне опытных вояк из кавкорпуса Турчанинова свидетельствовали о том, что имея перед собой противника, солдаты об экономии патронов, о «сбережении казны» думают в последнюю очередь.

И принял я «историческое» решение. Если уж однозарядная «константиновка» пожирает патроны с такой жадностью и скоростью, так какой смысл тормозить принятие на вооружение магазинной «мосинки»?

«Левши» Ершов и Патокин из «Закрытого Бюро» были выведены, ради совсем уж запредельной секретности и, работая в паре, по чертежам «добытым разведкой» за полгода «сваяли» вполне рабочую винтовку. Полковник Плеханов, как адъютант знал о проекте, его заодно и «подрядили» в эксперты-критики. И сейчас мы «соображали на четверых», готовясь запустить в производство русскую магазинную винтовку.

— Вот, ваше императорское, отстреляли, — Ершов, судя по всему «хватанул для храбрости» перед визитом к царю-батюшке. Вот интересно, когда я внезапно появляюсь у оружейников, мастер всегда трезв, а перед визитом к самодержцу непременно «принимает на грудь».

— Василий Фёдорович, чего хмурый такой. И снова выпивши. Не можешь общаться с императором на трезвую голову?

— Другое тут, ваше величество.

— Да ты скажи, не держи в себе, Василий Фёдорович.

— Не верю я, государь, что эту винтовку придумал мексиканский офицер, которого убили, а чертежи выкрали. Очень всё на нашенские, на русские меры заточено. Ты, Константин Николаич винтовку придумал и скрываешь, нами прикрываешься.

Так, Штирлиц. А вот это прокол. Надо оперативно выкручиваться.

— Окстись, Фёдорыч! У меня, конечно, много талантов, но «трёхлинейку» не я придумал. Но и не мексиканец, тут ты прав. Поляк то был. Наполовину поляк: отец русский, мать полька, а сам ярый бомбист. Покушение готовил на меня в 1858 году. Арестовали их шайку жандармы. Понятное дело, после допросов и следствия — петля. Так тот ухитрился на Библии сию винтовку набросать. Доложили мне, как об анекдоте. Заинтересовался, велел отложить казнь, дать бумагу, справочники. Чертежи, которые вы получили, — его.

— Живой? Или…

— Гм. Не задавай этот вопрос, мастер. Ибо правдивого ответа не получишь. Я и имени-фамилии того полуполяка тебе не скажу. Лучше ответь, как скоро можно будет запускать винтовку в производство, сколько недоделок предстоит убрать. Ты на неизвестного конструктора не надейся. То просто чертежи, бумагомарание. Ты, Василий Фёдорыч, и вот Савелий, именно вы создали «трёхлинейку», её отцами являетесь!

— Ваше величество, — вклинился в разговор Плеханов, — тех семи опытных образцов недостаточно для настоящих испытаний. Необходим полигон и с полсотни, а лучше за сотню винтовок.

— Дмитрий Дмитриевич, но