Фантастика 2025-96 - Ким Савин

Выбора нет, я обязан был закончить. Моя боль внутри, а не здесь и должна умереть вместе с этим местом.

— Прости меня, — прошептал я напоследок, поднял руки и отдался огню.

И все кончилось.

М

Эпилог.

Солнце выглянуло из облаков, слабо освещая морской пейзаж.

Оно отражалось в лужах, блестело в стеклах и играло в волнах. Его слабому свету не было под силу разогнать утреннюю осеннюю прохладу, но рассеять извечную серость вполне.

Однако в толпе, что стояла на причале, был один человек, которому появление светила не нравилось. Он недовольно нацепил на нос солнцезащитные очки и поднял воротник.

Это был молодой японец, стройный и вполне приятной внешности, но почему-то одинокий. Одевался он, как денди, — джемпер под горло, джинсы скинни, кожаные лоферы и серое полупальто. Также в руке у него была резная трость, на которую он опирался, что выглядело немного странно, учитывая его юный возраст. Короткие волосы были зачесаны назад, но никак не хотели лежать, как часто бывает с людьми, что ранее локоны отращивали.

Вместе с остальными пассажирами, он стоял в очередь на паром. Он дождался, предъявил проверяющему билет и паспорт, и беспрепятственно прошел на палубу. Никто этого не видел, но за ним проследовала тонкая фигура в дождевике, кожа у неё была белая, словно мел, а волосы были будто окрашены кровью. Человек отдалился от шумной толпы, что сразу же бросилась занимать места в кабине, и прошел на нос судна.

Там он встал у ограждения, облокотившись на перила, и без интереса следил за чайками, что порхали над водной гладью. Белая фигура приблизилась и встала рядом.

Если бы ветер мог слышать, он бы передал интересный диалог, что происходил между этими двумя.

Он не смотрел на неё, предпочитая следить за чайками, а вот она, наоборот, словно не могла отвести от него взгляда.

— Тебе нужно поесть, — сказала она тихо.

— Поем потом. Я помню про режим, — отреагировал он.

— Скучаю по жареному мясу, — закатила она красные глаза. — Твоя диета — просто мрак.

Он не ответил, лишь легонько коснулся рукой живота.

Она потянулась и полной грудью вдохнула морской воздух.

— Ну что, вот и все? — спросила она. — Прощай, Япония?

— Вот и все, — еле заметно кивнул он. — Если честно, не думаю, что вернусь. Слишком много оставлено хвостов.

— Будешь скучать? — усмехнулась она.

— Несомненно, особенно по моти, — позволил он себе нечто, похожее на улыбку.

Он вздохнул, нащупал в кармане пачку сигарет, достал одну и привычно прикурил. Потом выпустил дым и скривился.

— Чертова привычка, сам не понял, как… — обронил он. — И зачем они курят, никакого удовольствия.

Сигарета полетела в воду, а следом и пачка.

— Хватит с меня, — добавил он, выбрасывая и зажигалку.

Она прикусила губу, глядя на него с тревогой, но стараясь этого не показывать.

— Ну что, малыш… Определился со страной? — игриво поинтересовалась она.

— Да, определился.

— Ну и? Куда рванем?

— В Китай. Только вот ты не едешь, Муза.

Она замерла в нерешительности, не зная, что сказать. Вокруг вились противные чайки, из кабины доносились веселые возгласы, но у неё больше не было настроения смеяться.

— Что ты сказал? — расширила она и без того огромные глаза.

— Ты слышала. Я плыву один, ты останешься на берегу, — сказал он спокойно.

— Ты охренел⁈ Ты не можешь меня бросить! Почему⁈ — возмутилась она.

— Все просто, — ты опасна, — объявил он безучастно и не глядя на неё. — Ты — проекция возбужденного подросткового мозга, что получил сильную травму. Средоточие моих тайных желаний, жажды, стремлений, мастерства. Однако ты вышла за рамки своих обязанностей. Ты порывистая и жадная, и оказываешь на меня сильное влияние, противостоять которому я не в силах. В прошлой жизни я был более осторожен.

— Что⁈ Ты винишь меня? В чем конкретно? — злилась Муза.

— Муза, — вздохнул он, — ты каждый день убеждала меня кого-нибудь убить. Каждый день. Ты предложила мне нарушить Правило и казнить ребенка. А ещё… ты несколько раз пыталась завладеть моим телом, и у тебя это даже получилось. Похоже, что ты потеряла контроль, а я его восстановил. Просто посмотри, что мы натворили вдвоем. Меня разыскивает половина чертовой страны, а вторая половина просто желает смерти. Наша тусовка была классной, но за любой вечеринкой следует похмелье. Пора остановиться, я не намерен больше тебя слушать.

— Сволочь неблагодарная, — зашипела Муза, — забыл, сколько раз я тебя вытаскивала? На себе волокла, как ребенка, мать твою! Сколько раз зализывала твои раны, в могиле с тобой сидела, из плена спасала, пряталась в грязи! Это ты забыл, мудила⁈

— Это была не ты, — ответил он, и ни один мускул не дрогнул на его лице. — Ты призрак моего подсознания, я все сделал сам. Ты не можешь влиять на этот мир, тебя здесь нет.

Она с криком размахнулась и влепила ему пощечину, но рука прошла насквозь, будто она была призраком. Она потрясенно посмотрела на свою ладонь, а потом на него.

Он соизволил развернуться в её сторону.

— Больше не получится, — заявил он и поправил очки на переносице. — Прости.

По её щекам покатились кровавые слезы.

— Как ты можешь! — закричала она ему в лицо, срывая голос. — Я же была с тобой с самого начала! Пела тебе колыбельные! Прошла через вселенные за тобой, ублюдок! Я единственная, кто всегда был с тобой… Я твоя Муза, ты не можешь меня бросить…

— Я не бросаю, — ответил он сухо. — Для координации мне всегда хватало лишь твоего пения, я не видел тебя раньше и не общался. Это максимально эффективный способ взаимодействия, на этом и остановимся. Твое вдохновение безгранично и губительно, единственный рациональный выход, — сдержать тебя. Поэтому я не хочу тебя больше видеть, Муза. Иного пути нет. Я оставляю Икари позади, и тебя тоже. Пожалуйста, уходи.

Она простояла ещё несколько секунд, не отводя взгляда от его лица и трясясь, будто она замерзла. Потом разочарованно отвернулась и пошла к трапу.

Он проводил её взглядом, убедился, что она сошла на берег, и отвернулся, вновь глядя на чаек. Какие же наглые существа, буквально летающие гиены…