Фантастика 2025-130 - Дмитрий Николаевич Коровников

Ноги гудят, крылья ноют, но отвар упоительно-сладкий на вкус, и Август подоткнул под плечи шерстяной плащ, стараясь не задеть крылья. Бруни забавно покосился в их сторону и ухмыльнулся.

– Фэйри скажи спасибо, – ответил Август, усаживаясь рядом.

Отхлебнул из своей кружки, блаженно зажмурился.

– Я сначала не поверил, когда проснулся, и мне сказали, что ты ушла.

– Интересно, с чего бы это? – ехидно спросила Аэлло. – Можно подумать, я не говорила, что спешу.

Август повернулся к огню, и Аэлло не видно его лица. Линия могучих плечи, мощная шею, отливающие розовым из-за огня, уши. Аэлло поймала взгляд Бруни, тот посмотрел осуждающе, и положила руку на плечо Августа.

Взгляд наглого фэйри из осуждающего стал торжествующим, мол, а что я говорил, и Аэлло отдернула руку.

Август повернулся к ней.

– Не злись, – сказал Август, и глаза его потемнели, точно костер в пещере потух. – Просто я тогда… – и осекся, замолчал.

– Не надо, Август, – попросила Аэлло. – Я не хотела.

Август кивнул.

– Ты говорила, что едешь через Цац. Я быстро купил новую лошадь и помчался догонять, но по дороге догнать не удалось. А когда дошел до Цаца, на мои расспросы о путешествующей гарпии с фэйри все как-то странно отводили глаза. Со стражей тоже происходило что-то неладное. На моих глазах целый отряд покинул ворота и ускакал. Через какое-то время еще один отряд проехал в том же направлении. Я уж подумал, стряслось что. Спрашиваю у прохожих, они кривятся, говорят, у сына эпарха день покровителя. Отловил одного мужика, сунул серебряник. Мужик повторил, что и другие и сплюнул с досады. Что так, спрашиваю, не любите свою власть? А за что ее любить, отвечает, то же самое горапоклонство, только раньше у нас дети исчезали, а теперь заезжие гарпии.

– Погоди!

Аэлло встрепенулась.

– Такой невысокий, сухой, в коричневом, волосы в хвост?

– Да, – рассеянно ответил Август, – откуда знаешь?

– Дальше! Дальше! – потребовала Аэлло.

Август залюбовался ей – кудри растрепались, зеркальные глаза так и блестят, бледные щеки, наконец, тронул румянец. Усталая, замученная, и все равно самая красивая! С трудом оторвав взгляд от лица Аэлло, Август продолжил рассказ:

– Что ты сказал – кричу, значит, ему. Если моя невеста пострадала, я от вашего города камня на камне не оставлю! Ну, это я так сказал, про невесту, чтобы убедительней.

Даже при свете костра видно, как щеки Аэлло тронул густой румянец. Она отвела взгляд от откровенно ухмыляющегося фэйри, посмотрела на огонь, и духи огня принялись махать ей тонкими ручками, посылая свои брачные приветствия, а один, самый маленький и наглый, даже ладонь о ладонь потер.

Аэлло нервно махнула на наглых огневушек, пригрозив притушить, и принялась рассматривать ремешки на сандалиях.

Август продолжал:

– В городе только и разговоров, что о празднике горы и дне покровителя сына эпарха. Очень народ недовольный был тем, что эпарх детей собирает на праздник в самый черный день в году. День, который для многих стал когда-то днем траура. Что так, спрашиваю? Мне отвечают, что коренное население Цаца, спустившееся с гор, продолжает верить в мистическую силу горы, что дает ей богиня Маржана. И до недавнего времени продолжало жертвовать ей своих детей.

Аэлло поежилась.

– Люди верили, что замороженные дети становятся богами свиты Маржаны и помогают сдерживать огненную душу горы своим ледяным дыханием.

– Огненную душу? О ветер, Август! Точно! Ведь я видела, кажется, разрушенный кратер. Вулкан спит, но эти странные люди думают, что спит только благодаря их жертвам.

– Я слышал толчки, – хмуро сказал фэйри. – Там, наверху. Сон горы неспокоен, вот горапоклонники и засуетились, решив предложить горе самого красивого ребенка.

– С самым красивым они угадали, – сокрушенно пробормотала гарпия и вздохнула. – Жуть какая!

Она поджала ноги, сползая вниз, улеглась, положив под щеку кулак, сонно моргнула зеркальцами глаз.

– Да ладно, – сказал Август и беспечно махнул рукой.

Самый маленький дух огня испуганно присел, а потом погрозил Августу желтым крохотным кулачком.

– Это еще что. Подумаешь, невидаль! Вот у нас, недалеко от Трескана, в прошлом году нашли пещеру! Видать путники остановились. Одеты не по-нашему, в таких красивых золотых одеждах, и подол каменьями расшит. Двадцать мужчин, десять женщин. Сидят в ряд возле стены, точно специально рассадили. Все, как один, мертвы! У каждого в голове вот здесь вот, посередине, дырка и через это отверстие мозг высосан. И что самое загадочное, в пещере никаких следов огня, представляете? Так жрали, сырыми!

Бруни возмущенно сплюнул на пол, прикорнувшая было Аэлло встрепенулась, укуталась в плащ поудобнее.

– Вы с папашей Паком не родственники? – ехидным тоном спросила у Августа.

– Нет, а что?

Вздохнула.

– Ничего.

К ознобу прибавился жар в щеки, а сердце заныло.

– Август, – тихо позвала Аэлло. Парень как раз склонился над углями, располагая поверх пару сухих сучьев.

– Что?

Обернулся и широко улыбнулся. Аэлло вымученно улыбнулась в ответ.

– Спасибо, – тихо сказала она, глядя в круглые голубые глаза.

В свете огня оттопыренные уши Августа совсем розовые. Вихрастая челка стоит дыбом, и выражение лица совсем мальчишеское, что никак не вяжется с широченными плечами и богатырской силой.

Август громко чихнул, чуть не сбив с ног Бруни.

– За что? – удивленно спросил он.

– Ну да, много уже за что, – тихо пробормотала Аэлло и более громко добавила, – за все. Что спас нас тогда, от дрекавцов, и из подвала, и из костра! Что не бросил. И вот, из дома эпарха, и с детьми помог. Август! – воскликнула она, и бледное лицо озарилось, точно ей пришла какая-то удачная мысль.

Она взяла пустую жестяную чашку, покрутила перед глазами, словно собираясь с мыслями. А потом опять помрачнела, но заставила себя улыбнуться, и добавила твердо:

– Ты настоящий герой.

Август ощутил, как у него горят уши.

– Ну, уж ты скажешь. Какой там герой.

Щеки его стали вовсе малиновыми.

– Нормально все. Любой бы на моем месте, – промямлил он.

Ослабшие пальцы гарпии разжались, пустая чашка звякнула о пол пещеры. Она снова положила голову на мягкий тряпичный тюк, что соорудил для нее Август. Сонно моргая, пробормотала:

– Не любой, правда. Я так рада. Так рада тебя встретить. Как жалко… Ничего. Ничего…

Она перешла на шепот, а потом и вовсе шевеление губами. Как Август ни прислушивался, не услышал больше ни слова. Длинные ресницы плотно сомкнулись, губы продолжили подрагивать какое-то время. Август нагнулся к самому лицу и услышал ровное сонное дыхание.

– Заснула, – шепотом сказал Август фэйри, распрямив спину.

Бруни кисло кивнул ему в ответ.

– Жалко ее, – снова сказал