Фантастика 2025-39 - Екатерина Аникина

и на свободе он ошалел: на севере колыхался лес, а напротив изолята стояли деревенские домики. Табличка на заборе гласила: «Улица Крайняя». Приплыли. Крайняя. И как отсюда домой добираться? Долго размышлять не пришлось — подъехал серебристый «ниссан», опустилось стекло.

— Ты Каверин? — спросил молодой хитроглазый водитель; Ник кивнул. — Я Олег, по поручению Тимура Аркадьевича здесь. Садись, велено тебя домой отвезти…

Водитель врубил «шансон», закурил и дал газу.

Перед родной дверью Ник немного потоптался, пытаясь вычленить и идентифицировать отвратительное чувство, но не смог и нажал на кнопку звонка. Донесся радостный возглас — это Лешка. Завопила мама, налетела с порога, обняла, а потом влепила пощечину.

— Что ж ты с нами делаешь? Где тебя носило? Я все глаза выплакала!

Щека пекла огнем, Ник понимал, что нужно приложить руку, извиниться, что-то сказать, но смотрел в одну точку над головой высунувшегося Лешки. Радость на лице брата сменилась удивлением.

Мама схватила Ника за грудки, встряхнула:

— Что случилось? Никита!

— Я в больнице был, — ответил он, разматывая шарф. — Алексаняна убили. Нервный срыв.

— Я все больницы обзвонила, ты врешь!

— В ведомственной, — уточнил Ник и почти не солгал. — А телефон потерял, позвонить не мог.

Он потрепал Лешку по голове и зашагал в свою комнату.

* * *

— Стас? — Ник откашлялся и повторил: — Конь, это ты? Каверин моя фамилия.

— Никита Викторович!

— Стас, я хочу приехать в штаб. Все готово? Прямо сейчас хочу приехать. Мне нужна охрана и кто-нибудь на машине, знающий адрес. И документы прихвати с собой.

Конь пообещал, что все сделает, и вскоре Ник был в Кунцеве, в штабе.

Помещение Михаил нашел в элитном жилом комплексе — далековато от метро, зато место тихое. Толстяк выбежал встречать Ника, все еще сонного после таблеток (послушаться Реута и пить их дальше Нику даже в голову не пришло; как только проветрился, сбросил одурь — сразу все колеса выкинул). Михаил тараторил без умолку, расхваливал офис: охрана и забор по периметру, отдельный вход, комнаты на первом этаже, места много и без соседей. И охранник в будочке серьезный, пропуск сразу потребовал. Камеры слежения повсюду — с одной стороны, хорошо, с другой — опасно.

Ник от сметы отмахнулся, поднялся по лесенке и оказался в наполненном людьми холле. Запах сигарет и немытых тел. В комнате отдыха на диванчике кто-то спит.

От молодых лиц рябило в глазах.

— Что здесь происходит? — удивился Ник.

— Готовимся, Никита Викторович, — пояснил Конь, — у нас тут аналитики, информацию собираем, за новостями следим. Мы, конечно, не умеем, но учимся. Чему верить, чему — не нужно, что в Сети искать, как туда чего… Ну, вы рассказывали. Вот, я ваши документы принес. Пойдем в ваш кабинет?

Кабинет Ника был побольше комнатки в «Фатуме». Стены под дуб, овальный стол, плоский монитор. Ник плюхнулся в кресло, размотал шарф. Конь устроился напротив. Михаил понял, что ему не рады, и вышел.

— Докладываю…

А Стас изменился, повзрослел. Внезапная ответственность и обрушившаяся на него правда сделали из мальчика мужчину. Конь научился сдерживать свою порывистость, говорить по существу.

— Фашисты, информатор сообщил, готовят погром. Мы знаем где. На Щелковской. Мы контролируем ситуацию, с байкерами законтачились. Еще какая-то жопа с фондовыми рынками, но я не в теме, это к Михаилу. Еще ходят слухи, что чуть ли не Новосибирск собрался отделяться, и ничего не ясно, наши думают, это деза. Ваш «Фатум» затевает международную конференцию…

— По поводу вступления в ВТО, — перебил Ник, — дальше.

— А дальше ничего не знаем. Когда обнародовать будем? Я, Никита Викторович, ваши бумажки посмотрел. Оно как рванет! Никому мало не покажется, как рванет!

— А сейчас и будем. Нечего России делать в ВТО, я против глобализации. А раз я против, для страны так будет лучше.

— А еще мы нашли Марию. — Конь обогнул стол, включил компьютер Ника и поставил ролик.

Машу перехватили у «Фатума».

— Мария? — оператор наводит камеру на нее.

Девушка смотрит сквозь него тусклыми стекляшками глаз, ее лицо напоминает алебастровую маску.

— Мария, с вами все нормально?

— Вы кто? — спрашивает она без выражения, поправляет пушистый белый шарф, завязанный поверх пуховика, дергает помпоны на шапке.

Голос Машин, и в то же время чужой, безразличный. Что они с ней сделали? Посадили на транквилизаторы?

— Пропустите меня, пожалуйста, — прошелестела она и повела плечом, в углу рта надулся и лопнул пузырек слюны.

Оператор не уступает дорогу, называет имя Ника, но Маша принимается рыдать, как трехлетний малыш — громко, отчаянно, трет кулачками глаза и кривит разинутый рот.

— Отпустите, отпустите, отпусти-и-ите!

Розовые щеки блестят от слез, нос покраснел.

Маша стягивает шапку. Голова забинтована. Маша кричит:

— Он меня обижает, не пускает, не пускает! Дайте выйти, я к папе!

Конец съемки.

Поздно. Ник с силой сдавил виски. И в это пытались превратить его? Такую счастливую жизнь обещал Нику Реут в обмен на послушание?

Ник больше не пойдет в «Фатум». Ник обнародует документы, предаст дело огласке. И пусть только попробуют кого-то убить или свести с ума. Он уже переступил черту, и теперь единственный способ выжить и восстановить справедливость — бить первым, кричать на каждом углу. Почему-то Ник был уверен: пока он на виду — не тронут. Не посмеют.

Он отослал Стаса и набросился на работу с азартом обреченного.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЦЕПНАЯ РЕАКЦИЯ

Глава 1

КОНФЕРЕНЦИЯ

Гости начали прибывать еще с вечера, поэтому Тимур Аркадьевич ночевал в загородном гостиничном комплексе, где планировалась конференция. В лесу недалеко от МКАД под надежной охраной забора, видеокамер, людей с оружием скрывались коттеджи, бар и казино, отдельный «банкетный зал» — пафос, «русский стиль», все для дорогих иностранцев.

Аренда обошлась недешево, но финансовые вопросы не волновали Реута. А волновал его Главный, прибывший в комплекс в пять утра.

У каждого свои причуды, Главный обожает доставлять неприятности подчиненным. Он приехал с размахом: два джипа охраны, полиция, «мерседес», набитый мордоворотами, меж которых затерялся тщедушный старик.

Самое влиятельное существо в России. Одно из самых влиятельных в мире.

Тимур Аркадьевич представил стеклянные глаза и пергаментные лица гостей и поежился. Ядерной боеголовкой бы всех разом накрыть.

Ненависть его была сильна как никогда. Тимур Аркадьевич, неподвижный под плетью ледяного ветра, под прицелом фонарей, стоял у главного входа. Охрана мялась поодаль.

Кортеж затормозил с визгом, высыпали на расчищенный асфальт мордовороты. Один из них распахнул заднюю дверцу бронированного «мерса» и подал Главному руку. Старик выбрался.

Тимуру Аркадьевичу тут же стало худо: он