Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

подпрыгивает, вцепляясь в трубу на потолке, на мгновение виснет, и Буран получает пяткой в ключицу. Перекособочивается — Соль мягко падает, виснет уже на нем, роняет… Буран тоже все.

Снага действует жестко, умело, зло. Она не просто выводит ребят из игры — причиняет боль. Калечит. Мстит.

Разворачивается к последнему, который у меня за спиной. К единственному, кого я не вижу. Фантомы маячат у нее за спиной. Парни — все, кроме Льва — лежат на полу.

Ненависть кипит в глазах снага. Стоя над скрюченным телом Морозова, она пинком бьет его в шлем. Еще раз. Еще. Голова дергается.

Соль смотрит не на Бурана, а на меня и на Долгорукова: как вам?

Она улыбается.

— Тварь, — говорит ей Лев.

И взрывается светом. Иначе это не описать.

Свечение изливается из его фигуры волнами, толчками затапливая подвал. Сияние окутывает тела — и лечит.

И обжигает. Обжигает врага.

— Я же говори-и-и-л! — верещит Лев, создавая новые и новые волны света. — Я же говорил, что всех вас смогу защитить! А вы не верили, дураки-и-и!

Фантомы исчезают мгновенно — как соль в кипятке. Снага с горящими на голове волосами вылетает наружу, прочь из подвала — с диким, звериным воем. Кажется, своей невеликой массой она сносит дверь.

Мне в грудь бьет колено Льва, и сам он тут же валится рядом, как мешок.

У него тоже инициация.

Эпилог

Часть 1. Андрей. В комнате с белым потолком

Парни приходят в себя быстрее, чем мы со Львом. Мы в себя вообще не приходим. Валяемся, как два куля. Мир вокруг тонко-тонко звенит, все какое-то ненастоящее. И я остро чувствую… то, что раньше было словно за мешковиной, нащупывалось в грубых очертаниях, с усилием. А теперь течет прямо сквозь меня.

Ток времени. На его пути можно возводить плотины, а можно его убыстрять. Можно даже поворачивать вспять, как я выяснил. Отчетливо осознаю, что теперь я все это умею — это и еще очень многое! — и могу тренировать умения. Но сил нет.

А Долгоруков там что, интересно, в сиянии купается? Воин света хренов. Пацаны его с меня оттащили — уже хорошо.

Ганя опасливо идет на разведку — наверх. Возвращается невредим:

— Ну, там эти, эльф и кхазадка, шепнули теперь не дергаться, сидеть тут.

— Да мы, блин, и сидели, — постанывает Горюнович, потирая коленку. — И зачем тогда было нас тащить? Теперь снова сидим, только битые.

— Вот зачем, — говорит Тургенев, кивая на нас со Львом. — ДВЕ инициации второго порядка враз! К этому и были все мутки. Усольцев, это ты все подстроил⁈ Вот ты… химик. Кукловод, мое уважение.

Наверное, хорошо, что я не могу отвечать. Пусть думает, что хочет.

— Эх, ну почему, почему тупые снага так и не подожгли керосин? — продолжает бесноваться Тургенев. — Ведь тогда я бы инициировался вторым порядком, я!

Или сгорел бы заживо. Но этот риск не кажется водяному слишком высокой ценой за статус великого волшебника.

— А мне папа сказал — нахрен эту инициацию, — неожиданно произносит Сицкий. — «Не выйдет — и слава Богу. Ты, главное, сын, себя береги». Я только сейчас понял, что он имел в виду… Блин.

И плачет.

Сверху шум, через некоторое время в подвал врывается группа бойцов — камуфло как у нас, только посвежее. Иронично. Чтобы спасти здесь сидящих, сюда второй раз за день заходит спецгруппа. Слава богу, в этот раз никто не сопротивляется.

— Двое вторично инициированных. Работаем протокол номер два, — в пространство говорит незнакомый нам капитан прямо из подвала. Ага, появилась, значит, связь.

Протокол номер два выглядит вот как: нас с Долгоруковым растаскивают еще дальше, окутывают — отдельно каждого — каким-то мерцающим полем. На носилках тащат наверх и везут, кажется, на базу — каждого на отдельной машине.

Слышу, как кто-то из новоприбывших орет на Никитюка:

— Насрать, пешком пойдете!

Не многое успеваю понять, но судя по виду промзоны и обрывкам реплик, прибыло подкрепление, снага смылись, остатки монстров успешно уничтожают. Соль нигде не видно.

Я все жду, когда вырублюсь, но этого не происходит. А вот и база. Незнакомые мне бойцы тащат носилки в незнакомую часть лазарета. Изолятор, ага. Причем выглядит так, что неясно — обо мне заботятся или об остальных.

Хочется пошутить в духе: «Пацаны, а вы чо все седые?» — но по-прежнему сил нет. И тоже, наверно, к лучшему.

Наконец, выключаюсь, глядя в потолок.

* * *

Когда прихожу в себя, потолок неизменен. Окна в изоляторе нет. Часы над дверью показывают, сколько времени, но спешат на сорок секунд.

— Здравия желаю, Андрей, — шелестит голос из-под потолка.

— Ты кто?

— Искусственный интеллект Посошник, очень приятно.

Ого. Посошник — главный, координирующий искин всей базы. Раньше он до разговоров со мной не снисходил.

— И чего тебе надо?

— Пользуюсь случаем, чтобы поговорить с недавно инициированным магом второй ступени, пока есть время. Это нечастая возможность. Может представлять интерес.

— «Пока есть время»? Что это значит?

— Андрей, вы инициированы, цель достигнута. Здесь вас оставлять незачем. В ближайшее время вертолет заберет вас в Южно-Сахалинск.

Инициирован… Вспоминаю то, о чем нам рассказывали. Инициация второй ступени — большая редкость. Происходит лишь в молодом возрасте, а чаще — в подростковом. Случается на фоне бурных событий, острых переживаний, стресса.

— Значит… Это и было целью всего? Подтолкнуть кого-то из нас к инициации? За этим все… провокации и манипуляции?

— Ваш уровень доступа не предполагает ответа на этот вопрос.

— Ясно.

Неожиданно я понимаю, что должен сделать прямо сейчас. Не лясы с искином точить.

— У меня есть другой, самый обычный вопрос. Варя сейчас на базе? На него ответишь?

— С удовольствием: ведь я собираю все сведения о ваших реакциях в доступных мне рамках. Варвара Сокольская, крепостная подполковника Челядниковой, сейчас на территории гарнизона, в штабе. К сожалению, вы не можете ней пообщаться…

— Неужели, — усмехаюсь я.

Вскакиваю с кровати.

— Курсант Усольцев, — начинает волноваться искин, — прекратите самоуправство. Вам надлежит дожидаться сопровождения в изоляторе. Изолятор построен с учетом попыток недавно инициированных открыть двери изнутри! У вас не получится состарить замок…

— А как насчет этого?

Моя форма лежит тут же, около кровати. Кто-то поленился принести новую… или испугался.

Вытягиваю из внутреннего кармана мундштук — прощальный привет