Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

— Ну что за бар-раны, — цедит Рокот. — Курсанты! Смир-рна! Сицкий! Опять визор не заряжен! Тургенев! Чо ты мокрый, как после течки! Тут трехсот метров нет! Мамонтов! Ты! Ты куда пояс свесил? Рановато еще! Совсем потеряли страх? Суворин! На кой ляд перчатки нацепил к этой форме? В сортир теперь тоже в перчатках будешь ходить? Всему кагалу — «банька по-опричному», третий и пятый ангары. Все! Вольно! Теперь у вас пять минут. Попрощайтесь с Усольцевым. А ты иди к ним, не грей уши, пока мы с Хоботом покалякаем… инициировался он, ять… важная птица…

Прощаемся. То есть не прощаемся. «Теперь я опричник, мама». Пересечемся.

Напоследок, перед тем, как идти к вертушке, Хоботов окликает Ганю:

— Сицкий!

— Я!

— Привет бате передавай.

Эпилог

Часть 2. Андрей. С видом на огни

В вертолете в основном молчим. И шумно, и неохота мне ни о чем говорить с Хоботом. Хочется заниматься самоедством.

Но это — путь в никуда, и потому я командую сам себе «Отставить уныние, курсант Усольцев!», призываю вместо уныния злость и перестаю пялиться в одну точку.

Встречаю цепкий, оценивающий взгляд вахмистра… да какой он, нахрен, вахмистр? А впрочем, может быть, и настоящий. Неважно.

— Не грусти! — тоже орет мне Хобот и подмигивает. — Жизнь только начинается. Найдешь себе еще подругу.

Стягиваю наушники:

— Проехали про подругу! Чего мне вообще ждать… теперь?

Пожилой вахмистр правильно понимает вопрос.

— А сам не догадываешься, куда тебя с таким даром захотят приспособить⁈

Э…

— Людей спасать? — в голову, конечно, приходит «воскрешение» Соль. — В смысле, разумных…

Хоботов усмехается:

— Управление временем — редкий дар, Андрей! Очень редкий. А время… Время ведь — это жизнь! Буквально.

— Ну и?..

Он наклоняется, чтобы орать негромко:

— Во власти, — каркает Хоботов, — много стариков. У них все есть… только вот смерть уже рядом. Твой дар для этих людей… не спасение! Но хотя бы отсрочка. Ты для них бесценен!

Молчу, пораженный.

Не то, что я себе представлял, надевая мундир опричника. Совсем не то.

Вспоминается лаборатория, из которой забрал меня в самом начале этого большого пути штабс-капитан Хлынов. Внезапный вызов «сверху». Штабс-капитан выгоняет заведующую лабораторией из ее собственного кабинета — та даже не сопротивляется… Голографический силуэт — китель, седина на затылке. «В Поронайск!» Ага.

Хоботов смеется. Орет:

— Всегда! Есть те, кто опричь. Даже среди опричников. Понял? Люди такие козлы…

— И что мне делать? — «На хрен мне такая судьба?» — имею в виду я, и Хоботов опять понимает:

— Не поддавайся! Торгуйся! Вертись! А чего делать, парень? Никому не легко, нигде… Жизнь — такая…

Вертушка приносит в расположение совершенно иной части. Площадка — просторная, с неестественно гладким покрытием, огроменные корпуса вдали — не то что наши бетонные кубики. По площадке катаются шаттлы — не пешком драпать.

Впрочем, рассмотреть базу в подробностях у меня не выходит.

Когда шаттл подвозит нас с Хоботом к краю площадки, там встречает какой-то коротыш в штатском:

— А Бориса Онуфриевича здесь нет! Уже в городе! Сказал, курсанта порталом сразу туда…

— Бывай, Андрей, — говорит Хоботов. — Свидимся!

Прежде, чем я успеваю что-то понять, меня тащат к мерцающему овалу, который колеблется в воздухе.

— Туда, туда!

Упираюсь:

— Сумку мою отдайте. Без сумки никуда не пойду.

Коротыш всплескивает руками. Появляется сумка.

— И вот еще!..

Бумага:

«Выведен из стажировочного контингента в связи с подтверждением инициации второй ступени. Подлежит зачислению в реестр действующих магов Опричнины на общих либо специальных основаниях».

На глазах у неодобрительно на меня косящихся местных опричников в высоких званиях я комкаю в сумку китель, достаю синюю с полосками куртку. С форменными штанами — нормас. Мой стиль.

И захожу в портал.

Попадаю в ресторан. Играет музыка, стоит лакированный стол, покрытый белой скатертью. Сбоку от стола согнулся в поклоне официант в бабочке. Тут вроде как отдельная зона, вип-столик.

За столом развалился в кресле мужичок в жилетке, с острой бородкой клинышком, в золоченых очках.

— А вот и наш герой! — восклицает он. — Присаживайся, давай-давай! Говорят, лучший рыбный ресторан Южно-Сахалинска! Рекомендую икру морского ежа под шампанское! Ну или под саке! С местным колоритом, покрепче! Человек! Саке и две рюмки.

Официант вовсе не человек, а вроде как полуэльф, но мгновенно исчезает.

— Ты кто такой? — спрашиваю у мужика, усаживаясь напротив и поставив тяжелую сумку с гербом Государства рядом со стулом.

Тот оскаливает в улыбке зубы — все фарфоровые.

— Ну что ж, представлюсь. Борис Онуфриевич Шакловитый! Из столицы.

Я молча смотрю на него.

— Думный дьяк Чародейского приказу. А-а, вот и саке! Выпьешь?

Молча качаю головой.

— У вас в Твери все такие суровые?

— У нас на районе — да. Любим, когда по делу.

Шакловитый начинает ржать — заливисто, похрюкивая, так, что очень хочется встать и прописать ему в лощеную рожу. Сдерживаюсь. «Ничего не делать».

— Ладно, к делу так к делу. Сейчас мы в сем заведении отобедаем… крабов возьми! С огурцами! С белым вином!.. Не хочешь? Отобедаем, а дале в гостинице меня обождешь. У меня еще пара бесед будет. А потом портал! Отправимся с тобою в столицу. Там скажут, что делать дальше. Работа найдется. В деньгах, — Шакловитый подмигивает, — никто не обидит, так что не чинись. Не хочешь крабов — уху закажи! Под беленькую?

Качаю головой:

— Нет. Никуда не поеду.

— В смысле? — Шакловитого забавляет моя реакция.

— В коромысле, — кажется, так с думным дьяком говорить не положено, да и хрен с ним. — Иду в гостиницу, покупаю билет на поезд. Маму давно не видел.

— Шалишь, брат! Ты теперь маг второй ступени. По умолчанию — военнообязанный.

Пожимаю плечами:

— Так я не отказываюсь, — вытаскиваю из кармана штанов бумагу. — Военнообязанный. Призывайте куда хотите, согласно общему распорядку. Но вот прямо сейчас — я не курсант, не стажер. Просто человек. Кстати, я твоих документов не видел… Борис или как тебя звать. Ну да ладно. Короче — не поеду.

— Согласно общему распорядку… Ты хоть знаешь, сколько час моего времени стоит?

— Знаю, — неожиданно для себя произношу я. Каким-то… особенным голосом. Непроизвольно.