Душитель с огоньком - Татьяна Лаас

Вик переглянулась с Алистером — а вот это было что-то новенькое. И в Вернере, и в Картере она была уверена: они не из тех, кто будут такое скрывать.

— Как-то так.

Вики мягко спросила:

— А сами вы что думаете о случившемся?

Аманда от волнения сцепила пальцы между собой:

— Я потом поговорила с Пирси снова, когда отошла от случившегося и начала думать. Она сказала, что драку не видела, якобы ей сказал мальчишка-побегушка, тот мальчишка утверждал, что тоже ничего не видел. Все соседи как один говорили, что надо смириться и забыть — боги знают, что делают. Никто ничего не видел. Так что я не знаю, что думать по этому поводу.

— К вам кто-нибудь приходил, кроме Арно? Кто-нибудь угрожал или предлагал денег? Или письма какие-то с угрозами были? — расспрашивала Вик.

— Нет. Не того я полета птица, чтобы меня запугивать. Я простая швея, что я могу?

Вик мысленно делала заметки: опросить по новой всех соседей, договориться об эксгумации тела Стена Круза, разобраться с пабом.

— Вы не будете против, если мы вновь откроем дело о смерти вашего мужа? Придется подписать бумаги, разрешающие потревожить его тело и его дух. Маловероятно, что он придет спустя такое время, все же полгода прошло, но попытаться стоит.

Аманда горько рассмеялась:

— Не стоит. Я не подпишу бумаги. Стен ушел, не стоит ворошить прошлое.

— Вы не хотите знать правду?

— Я хочу жить в этом квартале и не бояться. Мне некуда бежать отсюда, пока вы будете разбираться. У меня двое детей — я не смогу с ними сбежать так далеко, чтобы меня не коснулось все это. Этот дом — это история моего рода, это все, что у меня осталось. Вы знаете, сколько лет этому ателье?

— При чем тут это, Аманда?

— При том! — Аманда сама испугалась своего голоса и тут же извинилась: — Простите, я не хочу вас обижать. Это случайно вышло. Я лишь хочу жить тут. Жить и не бояться за детей. Там была толпа — вы всех не найдете. Кто-нибудь да останется, а я не могу сбежать с детьми. Этому ателье уже три сотни лет. Тут мой предок нажил свое состояние и тут же прогорел, теряя все. Площадь Воротничков была названа в честь нашей семьи. Наша семья, точнее семья Видаль, сделала состояние на торговле пикадиллями или ребато по-вернийски. Я не уйду отсюда. Я хочу продолжать дело своей семьи. Зимой я была готова воевать, сейчас я устала и хочу только одного — забыть, как забыли мои дети.

Алистер веско сказал:

— Вам все же угрожали.

— Нет, — Аманда качнула головой. — Не имею привычки лгать. Я устала от матери и её нападок. Так нельзя говорить о мертвых, но о них надо говорить правду.

Вик заметила, что в отличие от сестры Аманда правильно помнит храмовую заповедь: говорить о мертвых ничего, кроме правды.

— Что от вас или Стена требовала нера Фостер, ваша мать?

Аманда замолчала, долго смотря в окно. Что она там видела, кроме нарядных пандор, было непонятно.

— … Аликс всегда была немножко своевольной и невоспитанной. Она всегда жила своими желаниями, убедить её в чем-то невозможно. Ей захотелось — она пошла и сделала. Она хорошая, но крайне упрямая и недальновидная. Я говорила, я предупреждала её о Мейси. Она не слушалась. Когда он её бросил… Нет, даже не так… Когда стало ясно, что Аликс беременна, мать стала требовать, чтобы Стен повел себя как мужчина. Она стала требовать, чтобы он поговорил с Мейси и настоял на свадьбе. Мать ничего не хотела слышать и видеть, она нудела и нудела, что Стен обязан, как единственный мужчина, постоять за семью. Не знаю, как она себе это представляла, Стен тоже не представлял… Девочки откровенно стали бояться своей бабушки. Только сами понимаете, избежать общения с матерью было невозможно.

— Почему?

— Это ателье принадлежало ей. Второй этаж, там, где наша квартира, мы с му… — она осеклась и поправилась: — со Стеном выкупили еще по возвращению в Аквилиту три года назад. Хочешь, не хочешь, а работать приходилось бок о бок с ней. Когда не стало Стена, стало еще хуже. Я запретила матери приходить ко мне домой, но она отрывалась во время работы. Это было то еще пекло — каждый божий день выслушивать, что Стен не мужик, что мы с Аликс две дуры, не разбирающиеся в мужчинах, что никто не способен постоять за честь семьи. Я думала, что сойду с ума. Когда мать умерла, я целый день наслаждалась тишиной. Наверное, я все же сошла тогда с ума — от счастья.

— Аликс сказала, что вы запретили ей появляться у вас дома.

— Это не совсем так. Дома я её видеть пока не готова, но ателье по завещанию наше с Аликс. Я не запрещала ей приходить сюда и работать. Она сама не захотела… Я собираюсь выкупить её долю. Ей нужны деньги, мне нужно мое собственное ателье. Что-то еще?

Вик посмотрела на Алистера — у него не было вопросов.

Аманда снова принялась извиняться — вот любит она это дело:

— Простите, тогда могу я заняться делами? Мне надо закончить заказ. Вчера инспектор Його, что ли, говорил, что вызовет меня в участок, чтобы подписать бумаги. Ваши бумаги тоже придется подписывать?

Вик с трудом сдержала смешок — Аманда плохо запоминала фамилии: так Байо еще не называли.

— Да, мы вызовем вас или… — она вспомнила, что у Аманды болеют дети: — или привезем вам сюда.

Алистер влез:

— Я привезу — мне несложно. Если не затруднит: а что именно вы шьете?

— Сейчас шью большой заказ для «Люр и Лерит» — они заказали мужские сорочки.

— А воротнички вы шьете?

— Конечно, — вздохнула Аманда, понимая, что разговор еще не окончен. — Хотите посмотреть? Или вам нужно что-то показать?

Вик спросила:

— Из чего вы их шьете? Вы занимаетесь целлулоидными воротничками?

Аманда встала и пошла за прилавок, доставая высокие коробки с воротничками:

— Я швея. Воротнички из целлулоида делают на других производствах — там нужны станки для вырубки формы ворота и установки для придания формы. Я же швея. Мои