Час в копилке - Владимир Германович Корешков

Члены комиссии выглядели уставшими. Ещё бы: посмотрели выступления тридцати человек, ни разу не покинув душноватое помещение. За два с половиной часа только «начёс» куда-то выходила, остальные сидели на своих стульях и лишь изредка поднимались на сцену к участникам, чтобы поправить микрофон или провести короткий мастер-класс, как следовало произносить ту или иную фразу.

– Меня зовут Максим… Максим Таланов… Мне пятнадцать лет, я учусь в девятом классе.

Мужчина в клетчатой рубашке сделал пометки в бланке. Остальные экзаменаторы никак не отреагировали на вступительную речь Максима. «Подросток» нетерпеливо махнул рукой – давай к делу. Аврора кивала в такт его словам, словно ожидала от Макса лжи, но пока была удовлетворена ответами.

– «Гамлет, принц датский»… Шекспир.

– Полностью? – ехидно уточнило «платье».

– Отрывок, – Максим смутился, словно до этого все читали произведения целиком, и только он сподобился выучить какой-то жалкий текстовый оборвыш.

С первых же строк Макс понял, что фальшивит. В каждом слове. А количества жестов его рук хватило бы для сборки небольшого шкафчика.

– Быть или не быть, – голосил он, чувствуя, что при каждом взмахе футболка выправляется из джинсов всё больше, пытался сдерживаться, но с новой строкой опять давал рукам волю. – Вот в чём…

Он сделал паузу. Нарисовал в воздухе изгиб знака вопроса и резко выбросил вперёд раскрытую пятерню, изображая точку. Кто-то из экзаменаторов хмыкнул. Аврора покачала головой. «Вот и кончилась правда», – значила её реакция.

– …вопрос, – выдохнул Макс.

– Молодой человек, у нас тут не курсы обучения сурдопереводу. Дальше, пожалуйста, переходите к прозе, – «подросток» опять сделал жест рукой – шустрее, шустрее, набирай обороты.

Прозу Макс читал статично и зажато, плотно прижав руки к бокам, чтобы не жестикулировать и не дать чёртовой футболке снова обнажить живот.

– Тварь ли я дрожащая или право имею?

Задав это вопрос, Макс подумал: можно ли назвать его выступление диптихом?

«Пожалуй, его стоило бы назвать провалом», – завершил он собственную мысль. И тут же допустил оговорку. Едва заметную, но ставшую для Макса последней каплей. Он занервничал сильнее, стал путать слова, приплетая к тексту Достоевского что-то от Сэлинджера и что-то от себя.

– Мне кажется, вы не понимаете сути произнесённых вами слов, – сказала «начёс». Аврора кивнула.

Да что ж они стали такие разговорчивые? Предыдущим участникам не делали столько замечаний.

«Я бездарь и неудачник», – подумал Макс и окончательно сник.

– Перейдём к песне, – сказал «клетчатый» и улыбнулся Максиму.

– Это обязательно? – затравленно уточнил Максим. – Я не готовил песню…

– Попробуйте экспромтом. Например, «Катюшу», – подбодрил «клетчатый».

– Я не знаю такой песни…

– Хотя бы куплет. Наверняка же слышали. Ра-а-асцвета-а… – он махнул Максу – подхватывай, – но Максим промолчал, и тогда экзаменатор продолжил сам, периодически снова предлагая Максиму вступить, – …ли яблони и груши, поплыли-и-и тума-а…

– …ны за моря… – пробормотал Макс.

– Почти угадал, – хмыкнуло «платье».

– Выходи-и… – тянул «клетчатый».

– …ла что-то там Катюша и куда-то там потом ушла… – завершил Макс. Чувствовал он себя скверно. Ему хотелось крикнуть: «Стойте! Я не это готовил! Дайте мне вторую попытку». И, когда комиссия устало махнёт – валяй, он прочитал бы Сэлинджера и Бёрнса, спел бы про Дженни…

– Давай танец, – сказал «клетчатый».

Макс застонал. Эта пытка никогда не кончится. Хорошо, что в зале почти никого не осталось. Но ведь была Аврора. Она видела его позор. Пусть бы лучше сто тысяч других, но не она!

– Я не готовил танец…

– Мы включим вам музыку, – «клетчатый» не терял энтузиазма, – просто двигайтесь в такт.

Из портативной колонки зазвучало диско с телефона кого-то из членов комиссии. Макс начал осторожно притопывать ногой.

– Энергичнее, – скомандовал «клетчатый».

Макс задёргал ногой сильнее и сделал несколько движений руками, всё ещё думая о злосчастной футболке.

– Выше руки! Танцуй!

Максим стал махать руками, будто пытался поймать летящие в его сторону цветы или яйца и помидоры! Уже не важно! Он дёргался, как ненормальный, живот обнажался от каждого взмаха. Максу было плевать, хотелось только, чтобы всё это скорее закончилось.

– Танцуй! – прозвучало из комиссии. Все они вскочили со своих мест и пустились в пляс под «Аббу». Макс тряс руками – будто рубил тростник, а ногами топал так мощно, словно давил ядовитых змей, которых становилось всё больше.

– Хотите показать ещё что-нибудь? – спросил «клетчатый» после того, как музыка отзвучала. Остальная троица бросила на него взгляд, каким обычно одаривают отличника, напомнившего учителю про домашнее задание. «Клетчатый» проигнорировал недовольство коллег. – Может, у вас есть какие-то особые навыки?

– Ага, жонглировать могу, – резко ответил Макс, всё ещё тяжело дыша после «тростника» и «змей». Мама говорит, что в стрессовой ситуации все умения проявляются с утроенной силой. Правда, есть одно но: чтобы навык проявился, надо этим навыком действительно обладать, хотя бы в минимальном объёме.

Терять уже нечего. Он в очередной раз облажался. На виду у людей. На глазах у Авроры. Плевать! На всё!

– Жонглировать? Чем же? – уточнил «подросток», явно заинтересованный, и пояснил – В мюзикле запланирована пара трюков…

– Чем угодно!

«Подросток» запустил руку в карман и достал несколько монет.

– Подойдёт? Вот, раз, два, три… Пять. Хватит? Правда, они разные по весу.

– Справлюсь, – Макс обречённо спустился со сцены и принял из рук экзаменатора пять монет – три по рублю и две по пять.

Злясь на себя, на Аврору, на маму, на весь белый свет, он подкинул в воздух сразу все пять монет. Они салютом разлетелись в разные стороны.

– Да не умею я ни черта… Нет у меня никаких навыков… Месяц тренируюсь, и всё без толку, – выкрикнул он, чувствуя, как в глазах закипают злые слёзы. – Извините.

Он метнулся к своему месту в почти-углу, там лежала куртка. Схватил её и выбежал в дверь, не обращая внимания на окрики экзаменаторов:

– Молодой человек, у вас всё хорошо?

– Оставьте свои координаты…

– Или приходите ещё… Не получилось, с кем не бывает…

Краем глаза он успел заметить Аврору – она укоризненно качала головой.

«И с чего только мама взяла, что Аврорка будет меня незаслуженно хвалить. Сейчас она вполне справедливо считает, что моё выступление – кринж».