Пепел и Тьма - Павел Барчук

Я не отвечал. Слова Крыса тонули в гуле сирены, в шуме дождя.

Вообще-то со мной только что говорил мертвый человек. Он говорил со мной! В моей голове не укладывалось, как такое возможно, но это произошло. Крыс может ругаться сколько угодно. Он не видел. Он не слышал. Он не был на моем месте. Так что по-хорошему, ему бы вообще завалить хлебало. Другой вопрос, что сказать ему это в лицо я не могу.

Для себя решил, в банде никто не должен знать о той ситуации, свидетелем которой я стал. Имею в виду, Палача, беседы Волконского с Суворовым и Безымянного. Тайна, о которой известно хотя бы двоим, уже не тайна. Мои уши слышали то, за что можно поплатиться жизнью. Совершенно не собираюсь своим собственными руками сокращать ее. Ну а про мертвеца даже и говорить не стоит. В этом я вообще никогда никому не признаюсь.

Резкий свет фар вырвал нас из темноты переулка. Это был наземный транспорт Патруля.

Мы успели нырнуть в грязную нишу под лестницей, ведущей на верхний уровень. Тяжелый рев двигателя, скрежет шин по мокрому бетону, крики охраны — все пронеслось мимо нас, устремляясь к ангарам. Мы сидели тихо, пока опасные звуки не исчезли.

— Чуть не угодили в лапы Патруля, — прошипел Крыс, дрожа всем телом. Внезапно вся его крутость куда-то исчезла. Сейчас это был мокрый, испуганный, долговязый семнадцатилетний парень. — Все из-за тебя, Малёк! Ненавижу! Вечно ты что-нибудь учудишь!

Мы добрались до нашего склада где-то через час, вымокшие, измученные, покрытые слоем грязи. Постоянно приходилось прятаться, скрываясь от патрулей, которые из-за сработавшей сирены будто взбесились.

В цеху было тепло и относительно сухо. Несколько ребят, во главе с Гризли, сидели у догорающего костра.

Увидев нас, они все одновременно вскочили на ноги. Естественно, вой сирен был слышен и здесь, поэтому «братья» волновались, предположив, что случилось самое плохое.

— Ну? — Гризли сделал шаг вперед, настороженно ощупывая взглядом ящик в руках Балагура. — Получилось?

Балагур молча подошел к вожаку и поставил коробку к его ногам.

— Получилось⁈ Едва не сдохли там! Только одну упаковку взяли. И главное — сирена сработала! Теперь нас всех вычислят! В идеале план выглядел совсем иначе. Тихо приходим, тихо берем и тихо уходим. Пропажу этих имплантов заметили бы, дай бог, при следующей инвентаризации. И то не факт. А теперь что? Это он виноват! — Крыс ткнул пальцем в меня, его голос сорвался на крик. — Этот урод все испортил!

Я стоял, не двигаясь. Чувствовал, как грязь стекает по лицу, но даже не вытирал ее. Пускай. Глядишь, и кровь окончательно смоется. Меньше будет вопросов.

Лора тоже была тут. Ее светлые глаза метнулись ко мне, в них появился страх и… облегчение? Она еле заметно дёрнулась вперед, видимо, собираясь броситься навстречу, но вовремя остановилась, вспомнив, что в банде такое проявление эмоций не принято.

— Малек! — выдохнула она, ее голос был тихим, но я все равно услышал его сквозь вопли Крыса.

Тут же, откуда ни возьмись, появился Болтун. Он выскочил из-за спины Лоры и стрелой метнулся ко мне. Пискнул, вскарабкался по штанине, зарылся в куртку, тычась холодным носом.

Я опустил замок вниз, позволяя ему забраться внутрь. Как только горностай оказался в кармане, меня окончательно накрыло состояние покоя. Последние остатки напряжения как рукой сняло.

— Он виноват! — снова заорал Крыс, который своей истерикой напоминал бесноватого.– Из-за него всё! Сигналка! Нас теперь найдут! Ненавижу тебя, Малек!

Придурок сделал шаг в мою сторону, а затем, вскинув руку, ткнул в меня пальцем. Наверное, чтоб все наверняка поняли, о ком идет речь.

Болтун, привлеченный усилившимися воплями, резво выбрался из-под куртки, посмотрел внимательно на красного от злости Крыса, а потом вдруг резко прыгнул вперед.

Честно говоря, я даже успел позлорадствовать, представляя, как горностай сейчас вцепится в рожу этому придурку. Но нет. Болтун выбрал другую цель. Он в прыжке, с лёту, цапнул зубами указательный палец Крыса, которым тот тыкал в меня, и повис на нем.

— Аааа! — взвыл Крыс. — Тварь! Отпусти! Больно!

Он принялся трясти пострадавшей конечностью, пытаясь скинуть горностая, но Болтун упорно не разжимал зубы.

Крыс заорал еще громче, а потом вообще принялся бегать по складу кругами, размахивая рукой. Горностай при этом, крепко сжав челюсти, мотылялся на пальце, как всадник, оседлавший дикого мустанга.

— Тихо! — рявкнул Гризли, — Хватит! Устроили тут…

— Он меня укусил! Эта тварь! — визжал Крыс, его лицо было перекошено от страха и боли.

Остальные «братья» гнева Крыса не разделяли. Наоборот. Некоторые начали тихонько посмеиваться в кулак или отвернувшись в сторону. Слишком многим этот урод насолил, слишком многих обидел.

Лора покачала головой, усмехнулась, быстро подошла к Крысу.

— Стой, дурак! Не дергайся!

Она осторожно взяла горностая, который наконец разжал зубы, и передала его мне. Болтун тут же метнулся обратно под куртку. По-моему, он был крайне доволен собой.

Гризли бросил последний скептический взгляд в сторону воюющего Крыса, затем повернулся и посмотрел на меня.

— Малек, — тихо сказал он. — Рассказывай. Что там случилось на самом деле? Почему сработала сигнализация? И чья это кровь?

Черт… Заметил все-таки…

Я открыл рот, чтобы ответить, но слова застряли в горле. Как рассказать им о заговоре Родов, о Безымянном, о Палаче, о мертвеце, который заговорил? Как объяснить это, не показавшись сумасшедшим и не напугав их до смерти? К тому же, теперь, когда я знаю, что Гризли отчитывается о составе банды Безымянному, доверия у меня к нему нет.

Я просто стоял, молчал и смотрел на вожака. Хотя, вполне очевидно, говорить все равно придётся. Это Балагуру хорошо, он немой. С него никто не спросит ответа. А у меня такое не прокатит.

Я едва заметно кивнул в сторону темного, заваленного хламом угла, где стоял старый, разбитый стол — нечто вроде импровизированного «кабинета» нашего вожака. Это был намёк на приватный разговор.

Гризли понял. Его глаза сузились на мгновение, потом он тоже кивнул.

— Ладно. Идем. Крыс, заткнись уже, ради бога! Лора, займись им. Перевяжи что ли палец. Не знаю. Спиртом обработай. Иначе он так и будет визжать. Остальные — разойтись.

Гризли повернулся и направился в угол. Я пошел за ним, чувствуя на себе любопытные взгляды присутствующих. Всем хотелось услышать мой рассказ.

Когда мы приблизились