Девушка без гарантии. На лезвии ножа - Екатерина Владимировна Скибинских

Хотел с сарказмом фыркнуть, мол, конечно, чего там. Хотел, но… почему-то вместо этого просто кивнул. Медленно. Серьезно.

— Вообще не вопрос, — даже выдавил что-то вроде улыбки. — И курс выровняю, и пристыкуюсь. Я же теперь типа твоя правая рука.

— Ты — мой головняк, — пробормотала она, — с функцией управления штурвалом. Не перепутай кнопки. Смотри, что куда и в каком порядке нажимать. Чтобы сбросить скорость, тянешь вот этот ползунок…

— Может, на корабле все же есть что-то, что тебе поможет? Давай я поищу? — не выдержал я, стоило ей закончить свои инструкции.

— С какого бы драхта здесь что-то было? Ты видел среди них киборгов? Не тупи. Все, координаты заданы, — выдохнула она и опустила руку. — Курс выведен. Через шесть часов будем у Томми. Моим коммуникатором воспользуешься, чтобы вызвать его, пусть захватит мне зарядное. Он подписан как «Рукастый говнюк».

— Что будет с тобой?

Айви приподняла подбородок, дернула плечом, будто стряхивая напряжение.

— Я перехожу в спящий режим. Если повезет — проснусь у цели. Если не повезет… — Она замялась, а потом криво усмехнулась. — Ну, по крайней мере ты доберешься живым и расскажешь всем, как я тебя героически спасла.

— Не смешно, — буркнул я, но глаза защипало. Внутри все закручивалось, будто кто-то запустил центрифугу прямо в грудной клетке. Айви ткнула пальцем в штурвал.

— Выравнивать курс придется тебе. Не дергай руль. Следи за экранами. Главное — не включай ничего, что не мигает зеленым. И не трогай кнопку сброса, даже если тебе покажется, что она просится под палец.

Я кивнул. Глупо, молча, но кивнул, нервно сглатывая некстати возникший в горле ком.

Айви откинулась в кресле, рука беспомощно упала вдоль тела. Индикатор замигал еще чаще. Она глубоко вдохнула, словно в последний раз.

— Лети аккуратно, Итан. Я в тебя верю, — прошептала она и закрыла глаза.

Красный огонек погас.

Глава 17

Айви замолчала. Просто выключилась. Как старая консоль, у которой сдох аккумулятор.

Я сидел неподвижно, даже не дышал пару секунд. Только смотрел на нее. На ее руку, где больше ничего не мигало. На лицо — спокойное, будто она просто спит. Только вот не дергается ни один мускул. Ни вдоха, ни выдоха.

— Не смей, — пробормотал я. — Не вздумай.

Не выдержав, склонился над ней, пытаясь услышать вдох, нащупать на шее пульс. Долгая минута, когда казалось, что ничего, что она все же обманула и это ни драхта не энергосбере… Фух, есть! Еле-еле, но пульс бьется. Дыхание слабое и крайне редкое, но все же есть. Не соврала…

Невольно шмыгнул носом и часто заморгал, пытаясь взять себя в руки. Вот уж чего Айви не оценила бы, так это того, что я тут раскисаю и проверяю ее слова.

Резко развернулся, сжал зубы так, что скулы заныли. Выставил ладони над штурвалом. Все, что мигает зеленым, без нужды не трогать. Все остальное — вообще не трогать. Четкие инструкции. Главное — не облажаться.

Я не собирался. Не имел права. Сколько раз сидел рядом с ней, когда она пилотировала Бесси, че ж я не справлюсь?

Взгляд зацепился за дисплей. Курс выставлен. Шесть часов до станции. Шесть часов одиночества, полного контроля… и страха.

То есть я не боюсь. Ну, не должен бояться. Но страх — он не спрашивает разрешения. Просто приходит.

Я выдохнул — медленно, через зубы — и перехватил штурвал. Плавно. Как она учила. Не дергать, не спешить. Кажется, я даже слышал ее саркастический голос в голове: «А ты не безнадежен». И несмотря на слова, в ее глазах обязательно бы отразились искры гордости.

— Не безнадежен, — пробормотал я себе под нос. — Я не разочарую, Айви.

Корабль повело. Немного. Плавно. Я скорректировал, с усилием контролируя дрожь в пальцах. Щелчок. Еще один. Включилась автоматика — стабилизаторы выровняли курс. Все держалось. Пока что.

Я глянул на нее снова. На человека, который… не должен был меня спасать. Она могла уйти на любом этапе наших встреч, как бы я ни просил ее об обратном. Фамилию ее когда-то назвал специально, подглядев в ее документах, но это не делало нас ближе. И все же… Она в самом деле в меня верит.

— Ладно. — Я откинулся в кресле. — Попробую не угробить нас по пути.

Сказал это вслух. Наверное, чтобы врубилась и накричала в ответ, как обычно. Сарказм, колкость, подзатыльник — что угодно. Лишь бы отозвалась.

Ничего.

Поймал себя на мысли, что мне не хватает красного индикатора заряда. Мигая, он хотя бы давал понять, что она жива. Я вздохнул и, подавив желание еще раз проверить ее дыхание, поставил таймер. Если верить расчетам, нам лететь еще пять с половиной часов.

Первый час прошел терпимо. Я все делал как по инструкции. Проверял показания, курс, не забывал моргать… большую часть времени. А потом — тревожный писк и красный контур на голографической карте.

— Какого драхта?

Проморгался, фокусируясь. Прямо по курсу — астероидное поле. Не как в дешевых фильмах, где булыжники носятся туда-сюда со скоростью хищников на стимуляторах, но… достаточно плотное, чтобы сбить курс. Или сбить нас.

Я резко сбросил скорость. Руки вспотели. Сердце застучало где-то под глоткой.

— Спокойно, — зачем-то произнес я вслух. — Время. У нас есть время.

Но… это было неправдой.

Я бросил взгляд на кресло рядом. Айви не шевелилась. Красный индикатор все так же молчал. Молчал уже почти час.

Машхараза… Мне надо было думать. Думать быстро. И я — идиот? — пошел к пленным.

Скорее всего, просто хотел с кем-то поговорить, потому что одиночество в этой металлической коробке начинало шептать гадости. Или же хотел на миг отвлечься, чтобы не видеть Айви такой беспомощной.

Один из них пришел в себя. Тот, что повыше. Глаза с прищуром, цепкие. Он глянул на меня — быстро, скользко. Мельком посмотрел на мои руки, лицо, стойку. Сразу понял, что к чему.

— У Виолетты заканчивается заряд? — спросил, будто между делом.

Я замер, сжав кулаки.

— Не твое дело, — выпалил я.

Он довольно усмехнулся. Без злобы. Просто в подтверждение своих догадок.

— Тебя бы она сюда не послала, да и, учитывая, как задвигала себе за спину, в принципе не пустила бы болтать с нами. Значит, она тебя сейчас не контролирует. Энергосберегающий режим? Брось, у тебя по лицу все видно.

Я молчал, глядя в пол. И ненавидел себя за