В гнезде "Пересмешника" - Артём Март

— Сучий потрох… — зло прорычал Суворов, вытирая от крови оцарапанную Димиными ногтями щёку, — падонок…

А потом он вытянул из ножен душманский нож и быстро побежал вслед за Ткаченко.

* * *

— Их там двое всего, на выходе-то, — шепнул мне Бычка, когда мы возвращались обратно, — но место неудобное. Сдюжим?

— Сдюжим, если сделаем всё правильно. Но прорываться надо будет всеми силами, — сказал я.

Спустя мгновение я услышал впереди по туннелю какие-то крики и возню.

— С-сука… — протянул Бычка, — неужто наших нашли⁈

— За мной… — тут же скомандовал я, срываясь на бег.

Мы с Бычкой, невзирая на боль в измученных ступнях, пустились по туннелю бегом. На ходу перехватили автоматы, передёрнули затворы.

Темнота, разгоняемая лампой, что нёс Бычка, будто бы загустела, когда впереди я увидел слабый отсвет лампы остальной группы.

Мы ворвались в грот.

Первым, что я увидел, был растерянный Смыкало, стоящий над Чесноковым.

Мехвод глянул на меня. Я заметил, что всё его лицо, пониже носа, чёрное от крови.

— Женя сбрендил… — отплевываясь, сказал Вася, — он Диму в туннель погнал. Догонит — убьёт…

— А ты куда смотрел⁈ — зло рыкнул Бычка на Смыкало.

— Так я ж это… Я ж отходил… — только развёл руками тот.

— Бычка — за мной, — скомандовал я, — остальным — ждать здесь.

Вместе мы тут же помчались в длинный туннель.

Однако быстро пройти по нему было просто невозможно. Уже через десяток метров он сужался. Тут и там появлялись скалистые пороги и узкие, неудобные лазы.

— Да что ж тут творится-то а? — причитал Бычка, пробираясь сквозь очередной лаз за моей спиной, — в этих пещерах люди, будто с ума сходят! Шарики за ролики у них заезжают…

— Тихо, — сказал я, когда услышал впереди чей-то голос.

Мы тут же притихли, Бычка затушил свою лампу.

— Слышишь? — спросил я.

— Суворов? — шёпотом тихо спросил он.

— Нет, вряд ли. Аккуратно, пройдём ещё чуть вперёд и посмотрим.

Мы принялись пробираться дальше, спустились по резким каменистым ступеням. Прошли несколько метров вперёд.

Когда за плавным поворотом туннеля увидели отблеск лампы, я затих.

— Стоять. Давай вон туда, в тот лаз, — скомандовал я Бычке.

Мы на полусогнутых перебежали туннель. Спрятались в узком лазу в полчеловеческого роста, который ответвлялся от основной трубы туннеля.

— Вот сука… — тихо сказал Бычка, залёгший на земле у моих ног и вытянувший автомат в сторону врага.

Я нахмурился, наблюдая, как в тусклом свете лампы пропавшие пограничники.

Суворов и Ткаченко стояли на коленях перед группой душманов.

Над ними стоял тот самый Шахин. Остальные восемь или десять человек, вооружённые до зубов, затихли у него за спиной. Растянулись по тоннелю, словно тени.

— Что вы тут делаете и где остальные? — спросил Шахин на русском языке.

Он говорил властно, жёстко. Тоном, не терпящим неподчинения.

Суворов, сжавшись, втянув голову в плечи, покренился набок от страха. Сгорбился так, будто бы подсознательно желал оказаться подальше от Шахина.

Ткаченко только обречённо опустил голову.

— Значит, ты сбежал, да? — обратившись к Ткаченко, мрачно спросил Шахин. — Значит, ты предал нас.

Дима молчал.

Шахин вздохнул. Достал из кобуры на ремне пистолет. Направил на Диму и щёлкнул курком.

— Я даю тебе выбор, мальчишка, — сказал он, — скажи, где остальные и что вы тут делали. Тогда я сохраню тебе жизнь, и мы обо всём забудем. Ну или… Или я убью тебя как предателя.

Я видел, как у Ткаченко аж затряслись плечи от слов Шахина.

— Сдаст… надо уходить, сдаст же… — заволновался Бычка и принялся тихо подниматься, — этих уже не спасти… Уходим…

— Я считаю до трёх, — голос Шахина эхом разнёсся по глотке коридора. — Раз…

— Саша… Уходим… — торопил Бычка. — Нам до выхода рукой подать!

— Два…

Я стиснул зубы, сжал цевьё автомата.

— Три…

Глава 8

— Стой! Стой, я скажу! — вдруг выдал Ткаченко.

Суворов тут же встрепенулся.

Я не видел его лица, но по движениям тела и головы понял, что он посмотрел на Диму.

— Ну вот, я ж сказал, что эта крыса нас сдаст! — прошептал мне Бычка и хотел было уже дать деру, но я остановил его. Схватил за одежду.

— Стоять. Слушай внимательно…

— Говори, — Шахин ткнул Ткаченко дулом пистолета в темечко.

— Считай до сорока, — сказал я изумленному Бычке, — потом стреляй поверх их голов. Кричи что-нибудь. Какие-нибудь команды. Дальше дело за мной.

— Мразь… Предательская мразь… — шипел дрожащим голосом Суворов.

Бычка, изумленный моим заявлением, с полсекунды помедлил. Потом с его губ слетело что-то вроде:

— Это… Мы все ж тогда покойники…

— Доверься мне, как тогда, в кяризе. Давай. — Я хлопнул Бычку по плечу, а сам быстро и коротко выскочил из лаза, двумя шагами, а потом ползком долез до противоположной стены, а дальше — вдоль нее, пока духи не будут в полной видимости.

— Скажу… — услышал я Ткаченко. — И скажу!

— Больше я ждать не буду, — раздался грозный голос Шахина. — Рассказывай.

Я занял позицию, залег, прицелился, но не в Шахина, а в бойца, который держал лампу.

— Я скажу, — продолжал Ткаченко, — иди ты на х…

— Лежать! Лежать всем! — заорал я во весь голос.

Вдруг прогремела протяжная, длинная очередь, которую Бычка выпустил над головами душманов. Пули щелкали о камни, рикошетили с характерным пением. Гул выстрелов оглушительной волной пронесся по всей пещере.

Душманы аж присели. Заметались, не зная, откуда стреляют — сзади или спереди.

Я дал короткую очередь в духа с лампой. И попал.

Душман задрожал, а потом лампа, пробитая пулей, лопнула в его руках. Немедленно туннель погрузился в полнейший мрак.

— Ура! В атаку! — кричал Бычка, стреляя куда-то вверх, — обходи! Обходи их с двух сторон!

Потом затарахтело. Тут и там во тьме стали мелькать дульные вспышки, когда духи беспорядочно принялись палить куда попало.

— Ко мне! Ко мне давай! — заорал я и дал очередь по пляшущим в коротких всполохах дульного огня теням.

Признаюсь, план был отчаянным даже по моим меркам. Теперь расчет был только на самих Ткаченко