Внедроман. Полная версия - Алексей Небоходов

возбуждения: её тело содрогнулось в мощной волне оргазма, дыхание перешло в громкий, почти нескрываемый стон, который она в последнюю секунду заглушила, прижавшись лицом к учебнику. Бёдра задрожали, майка задралась выше, обнажив грудь, а трусики, спущенные до середины бёдер, довершали картину. Камера поймала момент максимального наслаждения: лицо, полное блаженства, и расслабленное тело, всё ещё содрогающееся от удовольствия.

Шурик сохранял серьёзность, доводя сцену до абсурда. Не выпуская учебник, он демонстративно дочитал последнюю страницу, словно именно это было его главной целью, а затем осторожно поднялся, поправил очки, бросил на Лиду невинный взгляд и вышел из комнаты, будто ничего не случилось.

Оставшись одна, Светлана-Лида откинулась на подушку с выражением ошеломлённого счастья. Её дыхание постепенно приходило в норму. Наступила тишина, нарушаемая только шуршанием страниц учебника, который она машинально переворачивала. Камера задержалась на ней чуть дольше: майка, задравшаяся до груди, трусики на коленях и учебник, лежащий рядом, создали образ, полный комического абсурда. Михаил наконец поднял руку и с облегчением объявил:

– Стоп!

Площадка взорвалась аплодисментами. Осветители свистели, техники хлопали, Жак-Женька, сияя восторгом, вскочил со своего места:

– Мсье Конотопов, это гениально! Столько юмора и такой искренности!

Светлана рассмеялась и начала поправлять майку с трусиками, а Михаил, выйдя из образа Шурика, развёл руками с комичным смущением:

– Браво, Света! Ты была великолепна. Кажется, и я не подвёл. Снято! Такую искренность сыграть невозможно!

Продолжая аплодировать, команда смотрела, как Михаил подошёл к монитору, чтобы оценить отснятое. Всё было идеально: погружённая в учебник, но поддавшаяся страсти Лида, комично неловкий Шурик и баланс между искренностью и абсурдом, ради которого всё затевалось. Михаил знал – эта сцена станет ещё одной жемчужиной его фильма, смешного, откровенного и насквозь пропитанного советской ностальгией.

На следующий день павильон ожил заново, как завод времён СССР, где каждый знал своё место и создавал ощущение слаженности. Михаил прошёл по площадке, проверяя новые декорации: вчерашнюю квартиру заменили уже знакомые декорации из «Операции Скекс». У забора появилась табличка «Осторожно, злая собака!», а рядом бутафорская псина, готовая наброситься на Шурика. Михаил усмехнулся: декораторы превзошли себя – двор казался настоящим.

Светлана, снова ставшая Лидой, стояла у подъезда, поправляя голубое платье с белым воротничком и строгий шарфик. Её лицо выражало лёгкую задумчивость, словно она мысленно повторяла физические формулы. Актёр, игравший приятеля Шурика, нервно листал сценарий, готовясь к своей реплике с преувеличенной серьёзностью. Михаил, надел мятые брюки и слегка расстёгнутую рубашку, подчёркивая рассеянность героя. Алексей, проверив последние детали (газету «Комсомольская правда» и пустую бутылку из-под кефира), удовлетворённо кивнул и занял место за пультом.

– Готовы все? – его голос разнёсся по павильону, заставив команду встрепенуться. – Света, сохраняй лёгкую растерянность: ты только познакомилась с Шуриком. Приятель, больше энтузиазма, ты сводишь влюблённых! Камера, мотор!

Мягкий свет софитов залил двор, создав иллюзию летнего дня. Актёр, изображавший приятеля, вошёл в кадр, ведя за собой Светлану. Лицо его светилось энтузиазмом, словно роль сводника была его призванием. Светлана, в образе Лиды, шла рядом с рассеянной улыбкой, будто не совсем понимая происходящее. Михаил появился чуть позже, в роли Шурика он споткнулся о бордюр и комично поправил очки, пытаясь скрыть смущение. Камера уловила его взгляд – смесь любопытства и неловкости, идеально подходящую влюблённому студенту.

– Лида, это Шурик, наш лучший физик! – громко объявил приятель, хлопнув Михаила по плечу так, что тот едва не уронил учебник. – Шурик, знакомься, это Лида – умница, комсомолка и просто красавица!

Светлана-Лида слегка покраснела, нервно теребя край шарфа. Она бросила на Шурика строгий, но заинтересованный взгляд. Михаил пробормотал что-то невнятное, комично поправляя очки, изображая уверенность. Их диалог был коротким и живым: Лида иронично спросила про физику, а Шурик, путаясь в терминах квантовой механики, пытался ответить. Камера скользила по их лицам, фиксируя обмен взглядами, полными наивного очарования и забавной неловкости. За кадром хихикнул Жак-Женька.

– Стоп! – Алексей поднялся с кресла. – Отлично, живо получилось! Света, добавь кокетства в улыбку, ты же не строгая комсомолка. Дружище, не переигрывай: ты сводник, а не продавец тракторов. Шурик… Миша! Будь растеряннее. Ещё дубль!

Вторая попытка была удачнее. Светлана придала улыбке Лиды игривость, а приятель умерил энтузиазм, сделав роль естественнее. Шурик выглядел ещё более комично растерянным, его голос дрожал, руки нервно поправляли очки. Алексей удовлетворённо кивнул – это была именно та лёгкая, искренняя комедия, какую он задумал.

Сцена перешла к следующему эпизоду. Лида попрощалась с приятелем и направилась к подъезду, шаг её был быстрым, немного рассеянным – словно она мысленно готовилась к экзамену. Михаил-Шурик, внезапно набравшись комичной решимости, окликнул её:

– Лида, давай провожу, а то собаки здесь, говорят, злые!

Светлана удивилась, но улыбнулась, кивнув:

– Ну, если хочешь…

Камера поймала их уход: Лида впереди, Шурик за ней, комично озираясь с учебником под мышкой, словно ожидая неприятностей.

Внезапно в кадр ворвался пёс – бутафорский, но убедительно агрессивный. Он вцепился Шурику в брюки, оставив зияющую прореху. Михаил завопил, отбиваясь учебником, и замер в нелепой позе, пытаясь прикрыть дыру. За кадром громко рассмеялся Жак-Женька, прикрывая рот руками.

Светлана-Лида резко обернулась на шум и, увидев Шурика, не сдержалась: испуг сменился удивлением, а затем и безудержным смехом.

– Ой, Шурик… – выдавила она сквозь смех. – Пойдём, заштопаю, не стоять же тебе так!

В её голосе звучало сочувствие с игривой ноткой, будто Лида предвкушала продолжение. Михаил покорно кивнул и поплёлся за ней, пытаясь прикрыть дыру учебником, выражая смесь стыда и азарта.

Декорации сменились на уже знакомую советскую квартиру. Светлана вошла первой, бросив шарф на стул и быстро достав нитки с иголкой. Её движения были кокетливо-деловитыми. Михаил вошёл следом, всё ещё пряча прореху за учебником, только теперь его лицо выражало смущение и любопытство. Камера уловила детали интерьера, подчёркивая уют сцены.

– Садись, сейчас всё исправим, – строго сказала Лида, но глаза её блестели смехом.

Шурик неловко сел, комично расставив ноги, но дыра в брюках открывала край его простого советского белья. Светлана, не смущаясь, опустилась перед ним на колени, сосредоточенно продевая нитку в иголку и слегка медля, будто затеяв нечто большее, чем шитьё. Камера поймала её улыбку и лукавый взгляд.

Алексей тихо подсказал оператору:

– Крупно Светлану – кокетство, но с оттенком невинности. Затем Шурика – его смущение с азартом. Свет мягкий и тёплый.

Светлана начала «брать мерку»: пальцы её коснулись прорехи и задержались на обнажённой коже его бедра. Михаил замер, дыхание сбилось, учебник задрожал. Камера уловила его растерянность и её пальцы, дрожащие, но уверенные, словно Лида занялась не просто шитьём. Она подняла взгляд, встретившись с глазами