И грянул град - Лориана Рава

-- Сам видишь, шпаги с твоим отцом я не скрещивал, и в смерти твоего отца нет моей вины ни прямо, ни косвенно. Если бы он выжил, я бы его непременно помиловал. Ведь он был, по сути, не виноват. Это Горный Лев и Пумий Хвост погубили его, обманув... Однако его родителям я рассказал правду во всех подробностях. Если бы я знал, что от него осталась молодая вдова, я бы и ей всё рассказал, но я не знал...

-- Мои родители не были женаты. Они думали пожениться, когда... когда государем стал бы Горный Лев, до этого боялись рисковать. Официально моим отцом считается другой человек, который... который любил мою мать и согласился взять её с незаконным дитём, чтобы прикрыть позор.... Но обо всём этом в нашей семье говорили шёпотом. Ты знаешь, каково моей матери было всю жизнь жить хоть и с хорошим, но нелюбимым человеком?

-- Несладко. Но иные живут и с нелюбимым, и с нехорошим... Конечно, у твоей матери и у тебя была нелёгкая жизнь... Но сам видишь, я в этом не виноват никак, -- потом помолчав, добавил, -- Знаешь, ведь я был женат и любил свою жену, она ждала ребёнка... Но враги разлучили нас, и теперь я не знаю, где она и что с ней! Удалось ли ей уйти от жестокой расправы, спасти себя и будущее дитя? Может, и мой сын также вырастет сиротой и будет слышать со всех сторон, какой его отец мерзавец, уж хотя бы перед ним я должен если не жизнь, то честь свою защитить... Скажи, ты теперь веришь мне, что я не злодей и не развратник, что я нормальный человек с нормальными человеческими привязанностями? И своей беды и своего позора отнюдь не заслужил.

-- Скажи, а за что тебя Золотой Лук так ненавидит, если ты ему ничего плохого не сделал?

-- Да у него те же мотивы были, что и у Пумьего Рыка -- по карьере продвинуться, женщину заполучить, которая иначе бы ему никак не досталась... Но раз он здесь, то значит, ему что-то не удалось... Точнее, не всё удалось. И теперь он тем более будет жаждать расправы надо мной.

В этот момент дверь сарая раскрылась, и вошла девочка лет тринадцати с полной тарелкой в руках. От тарелки шёл пар, и у Асеро слюнки потекли.

-- Брат, -- сказала она, -- я принесла тебе ужин.

-- Спасибо, сестра!

-- Ой, а почему он не связан? -- сказала девушка, чуть не выронив из рук тарелку.

-- Я сам развязал его.

-- Но брат... ведь это опасно! Он может напасть на тебя, пока ты будешь есть. Лучше свяжи его обратно!

-- Не нападёт, потому что я сам дам ему поесть из моей тарелки. Разве ты не видишь, что он голоден?

-- Ты ещё будешь кормить этого мерзавца?!

-- Он не мерзавец. Сестра, знала ли ты человека, который бы больше ненавидел Первого Инку, чем я? Я не мог простить ему смерть отца, а тут оказалось, что он в ней и не виноват даже... И девушек он не позорил... Пойми, мы были к нему жестоки и несправедливы. Ведь каково ему было сидеть связанным, до сих пор рубцы на руках остались. Надо его накормить и дать ему одеяло на ночь, а то ему в одной тунике будет холодно.

-- Скажешь, тоже, братец! -- фыркнула девушка. -- Кормить его, обогреть его! А может, ему ещё и женщину на ночь? Меня ему в девки отдать не хочешь?

-- Да ты что, сестра! Что ты такое говоришь? Мне просто стало жаль его. Он не так уж и виноват, как нам поначалу казалось. И девок никаких не позорил...

-- Ну, братец, делай как знаешь, -- сказала она, всучив тарелку. -- Да вот только если ты его упустишь, Дверной Косяк и Золотой Лук тебя самого повесят!

И девушка ушла, демонстративно хлопнув дверью.

-- Не бойся, я никуда не сбегу, -- сказал Асеро, -- не хочу, чтобы у тебя из-за меня проблемы были.

-- Прости, что я поначалу так... теперь мне и в самом деле стыдно, что я был таким жестоким. Я много лет осуждал тебя, но не думал о том, каково тебе было при этом. Человек, который должен был тебя охранять, собирается тебя убивать...

-- Когда я заговорил о жене и ребёнке, твой отец понял меня... Может быть, он уже знал о тебе. Я помиловал бы его, если бы мог. Что мне было с ним делить, в сущности? Он просто совершил ошибку и это понял... Жаль, что слишком поздно.

Тарелка быстро опустела, хотя на полпорции на каждого было явно мало. Юноша на эту тему только грустно вздохнул:

-- Ничего, до утра протянем, -- сказал Асеро.

-- Питьё моя сестра нам вряд ли принесёт, придётся воду брать, -- сказал Птичий Коготь. -- Теперь ты точно не убежишь, так что я сейчас ковш воды принесу.

-- Разделив пищу, мы стали почти что братьями, и подставлять тебя под виселицу я не могу.

-- Я тоже не позволю им тебя убить!

-- Один ты тут ничего не сделаешь, -- вздохнул Асеро. -- Чтобы спасти мою жизнь, надо отмыть мою честь. Иначе я буду приговорён судом народа к смерти. А сегодня отношение ко мне народ вполне продемонстрировал...

-- Но ведь это от того, что они считают тебя насильником! Если бы они убедились, что это не так...

-- Не только, к сожалению. В первую очередь я опозорен тем, что упустил власть. Да, меня подло и коварно обманули, формальной вины за мной нет... Но в глазах людей я жалок и смешон. Как ни странно, порой люди более жестоки к жертвам, чем к палачам.

-- Тебе было очень обидно, когда тебя била сперва Хрустящая Лепёшка, а потом старейшина?

-- Да это что! -- Асеро отмахнулся. -- По сравнению с тем, что со мной сделали англичане, это пустяки. Следы от ударов ещё могут зажить. Но у меня на глазах сожгли на костре мою мать. Сожгли живьём ни в чём не повинную беспомощную старуху, которой и так немного на свете осталось. Она стойко держалась, даже не вскрикнула. А я в тот момент чуть умом не тронулся от горя и бессилия. И Золотой Лук во