Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин

В надежде отвлечься от тягостных размышлений, я попросила Магду принести мне скопившуюся почту. Запоздалые поздравления сразу отправились в коробку с маловажными бумагами, а вот очередной отчет по аренде, подготовленный мистером Спенсером, изрядно поднял настроение. Мне подумалось – насколько же легче порою с цифрами, чем с людьми! И пусть говорят, что деловые бумаги – не женская забота… но сухие цифры не лгут, не поучают и не плетут интриги; они не подвержены общественному мнению и не боятся осуждения. Чтоб совладать с ними, нужно лишь внимание и усидчивость.

Жаль, что не все трудности в жизни можно преодолеть так же…

Не знаю, что меня усыпило, подробные финансовые отчеты или лекарство доктора Хэмптона, но задремала я непозволительно рано – в одиннадцатом часу. Наверно, поэтому и снилась всякая ерунда. Крысы, оборачивающиеся мальчишками-гипси; бледно-лиловые, похожие на шелковые ленты, змеи, обвивающие руки очень красивой женщины с пустыми глазницами; дядя Рэйвен, почему-то совсем юный – долговязый и нескладный мальчишка, удерживающий на плечах небесный свод над Бромли; и, наконец, странный человек в зеленой шляпе из храма святого Кира Эйвонского. Мы сидели на крыше; он курил трубку и снисходительно поглядывал на меня, а потом вдруг сказал:

– И что тут думать, деточка? Есть же народная мудрость: дают – бери, бьют – беги. От оплеухи, кою тебе судьба отвесила, ты убежать не успела, так хоть с даром не оплошай! – и подмигнул мне.

Я проснулась.

Решение было принято.

Вспомнив старую истину, что лучшая защита – это нападение, я отправила дяде Рэйвену приглашение. К встрече подготовилась тщательно: надела скромное блекло-зеленое домашнее платье, в котором выглядела хрупкой и болезненной; сделала себе трагические тени под глазами – еле заметные, но намекающие на скверное самочувствие; наконец, обложилась отчетами, делая вид, будто погребена под огромным валом работы – дева в беде, классический образ, столь нелюбимый мной в жизни, но иногда очень полезный.

…дядя задержался на четверть часа.

Это был очень, очень дурной знак.

– Виржиния, моя леди. Счастлив видеть вас.

Я с трудом удержалась от того, чтоб виновато вжать голову в плечи – так многозначительно это прозвучало – и бледно улыбнулась:

– Добрый день, дядя Рэйвен, – я встала, стараясь не опираться на больную ногу. Маркиз замер на пороге, облаченный сегодня во все черное и оттого кажущийся еще более подавляющим, высоким и мрачным, чем обычно. Видно, не мне одной пришла в голову мысль подкрепить свою позицию соответствующими декорациями. – Благодарю за то, что вы откликнулись на приглашение. Мне… мне нужно о многом поговорить с вами.

– Как и мне, – маркиз не тронулся с места. Выражение глаз за синими стеклышками очков было нечитаемым. – Полагаю, это ваше?

Только тут я заметила, что в руке он держит мою трость – ту самую, которой мне так не хватало в подземелье.

– О… Да, мое. Где вы ее обнаружили?

Стоять, выпрямив спину и сохраняя улыбку на лице, было все сложнее, Я старалась опираться на стол незаметно, но постепенно наваливалась на него.

– В техническом туннеле недалеко от станции Найтсгейт, – маркиз наконец отмер и сделал шаг вперед, затем другой – очень медленно. В комнате будто стало темнее. – Там же была обнаружена пропитанная хлороформом тряпица. И скажите мне на милость, дорогая невеста, что я должен был подумать? К дежурным по станции подбегает возница, крича, что он якобы видел Душителя с очередной жертвой, и передает загадочное «послание для детектива Эллиса». А в полдень упомянутый детектив бесстрашно заявляется ко мне с сообщением, что вас, Виржиния, скорее всего, похитили или даже убили – и передает мне вот эту трость. Вы представляете, какого труда мне стоило не свернуть ему шею в ту же минуту?

Я опустила взгляд.

– Эллис тут ни при чем. Он не виноват.

Шаг, другой, третий, и трость с глухим, обреченным стуком легла на стол – как крышка на гроб. От неожиданности я прикусила губу.

– Вот именно, Виржиния, – без всякого выражения произнес дядя Рэйвен. – В этом случае виноваты были вы и только вы. Необдуманный риск всегда влечет за собой трагические последствия. И не только для вас, Виржиния, но и для тех, кто так или иначе связан с вами, – он так же неторопливо обогнул стол, направляясь ко мне. – Рискуя собой, вы несете ответственность за благополучие тех, кому вы дороги. За их жизни… и чувства, – дядя Рэйвен стоял уже вплотную ко мне, и никакими правилами этикета нельзя было это оправдать. – Если бы вы знали, что я пережил за эти два дня…

Я не выдержала и обернулась:

– Дядя Рэйвен, я действительно очень сожалею, что… – и потеряла равновесие. Пошатнулась, наступила на больную ногу, не смогла сдержать вскрик – но дядя Рэйвен успел поймать меня до того, как я упала.

Поймал – да так и прижал к себе, стиснув так, что едва можно было вздохнуть.

– Что вы там делали, Виржиния? – спросил он тихо. – Рано утром, одетая, как провинциальная вдовушка. Если кто-то вас шантажирует, принуждает к чему-либо…

– Нет! – я испугалась и поспешила опровергнуть догадку. – Клянусь, меня никто не вынуждал никуда ехать, я сама решила.

– Тогда почему?

Я не видела выражение его лица, но от одних мучительно-напряженных ноток в голосе у меня сжималось сердце. Дядин сюртук источал слабый запах бхаратских благовоний – пыльно-пряный, щекочущий. Щеку царапала грубоватая вышивка; черное на черном, практически неразличимый узор, разглядеть который можно лишь с расстояния вздоха – или кончиками пальцев.

Так же, как и истинные чувства маркиза.

– Я не могу сказать, дядя.

– Вы не собирались никуда ехать, когда я покидал особняк.

Он уже даже не спрашивал.

– Нет.

– Эта встреча была назначена на утро?

– Нет, – я запнулась, но все же ответила честно. – Не спрашивайте, прошу вас.

– Могла ли эта встреча нанести ущерб вашей чести и репутации?

– Дядя Рэйвен! – я не выдержала и оттолкнула его, буквально рухнув в кресло. Ногу прострелило резкой болью.

Маркиз глядел на меня сверху вниз, но в глазах его было столько мучительного понимания, словно это он стоял коленопреклоненный, а я прижигала протянутую руку раскаленной кочергой.

– Значит, могла, – он криво улыбнулся. – Виржиния, скажите мне откровенно – вы влюблены?

В первую секунду я даже не сумела