Стяжатель - Валерий Михайлович Гуминский

рядах среди родственников старика, как настояла Светлана Павловна — вдова Леонида Сергеевича. Она даже не стала слушать ворчание старшего сына Антона, дескать, не дело пускать первым к погребальному костру человека, в чьих жилах не течёт кровь Городецких. Таким образом он пытался взять в свои руки бразды правления родом. Но старая княгиня оборвала его стенания: «ты хоть и Глава, но последняя воля Патриарха должна быть выполнена. Поэтому Никита и его женщины будут рядом со мной».

Жаркий огонь уничтожил ладью с лежащим в ней телом старого князя, а собравшиеся родственники и гости ушли на поминальную трапезу. Угли остынут, жрецы соберут прах князя Леонида и отдадут семье керамическую урну — последнее его прибежище.

К вечеру усадьба опустела, остались только Городецкие и Назаровы, чтобы завершить ритуал. Светлана Павловна пригласила Никиту прогуляться по парку. Держась за локоть молодого волхва, княгиня негромко произнесла, когда они удалились достаточно далеко от дома:

— Когда меня не станет, я тоже вознесусь в Чертоги с помощью чистого огня. И это будет последний ритуал в роду Городецких. Мои дети более приземлённые и прагматичные. Их утомляют странные обычаи, идущие из глубин веков, когда каждое слово или действие имели смысл, и люди знали цену всему, что их окружало.

— Мир давно изменился, Светлана Павловна, — ответил Никита. — Даже я многого не понимаю из наследия своего прадеда. Утеряны смыслы тех или иных действий. Признаюсь, я удивлён, что ваш муж решился на кроду. Этот ритуал слишком специфичен, особенно сейчас.

— Ты говоришь про утерянные смыслы, мальчик мой, — улыбнулась старая княгиня, обходя блестящие в закатном солнце дождевые лужи. — А ведомо тебе, что раньше одарённым напрямую предписывалось совершать кроду по случаю их смерти?

— Да, в записях деда встречалась такая информация, но истинную природу сего я понять не мог, — признался Никита. — Ведь многие одарённые приняли христианство, желая дистанцироваться от ведических норм древности. Зачем им кремация?

— Космос, или божественная длань мироздания, кому как интересно, при рождении зажигает в человеке искру, которая при правильном пестовании превращается в Дар. Особая энергия, называемая магией — от слова «могу», «могучий», кстати — питает своего носителя до самой смерти. Погребальный костёр освобождает её и отдает Космосу. Как говорят христианские проповедники — «из праха в прах», так и жрецы Храма Перуна утверждают: «что взято, то и возвращено должно быть». Твоя Сила, Никита, это концентрация той энергии, которая накапливалась стараниями наших предшественников, среди которых были и твои пращуры.

Княгиня замолчала, продолжая тянуть своего спутника в дебри парка, словно боялась, что кто-то услышит их разговор.

— Лёня очень уважал Анатолия Архиповича, Никита, — продолжила Городецкая. — Пусть тебя не смущает их слишком резкие взаимоотношения. Так уж получилось, что рядом поселились два сильных льва, причём, ревнивых к чужим успехам. Лёня ведь предлагал твоему прадеду помощь, когда у Назаровых возникли серьёзные трудности. Объединившись, мы смогли бы дать отпор Китсерам и стоявшим за их спиной кукловодам из рода Меньшиковых и Шереметевых. Возможно, и Валентине не пришлось бы скрываться невесть в каких далях. Ты, я гляжу, спокоен, когда услышал фамилии людей, причастных к разорению вашего Рода.

— Да, мне об этом давно известно, — кивнул Никита, а сам с досадой подумал, что мог и догадаться поговорить с соседями. Кто, как не они, знали о подоплеке событий, развернувшихся двадцать с лишним лет назад. — Китсерам я отомстил, с Шереметевыми держу дистанцию, а Меньшиковы… С них я взял самую тяжелую виру.

— Разве Константин Михайлович не сам решил отдать свою дочь замуж за Никиту Назарова? — лукаво спросила Городецкая, давая понять, что и это событие не прошло мимо неё.

— Говоря про тяжёлую виру, я имел в виду решение Тамары покинуть свой клан и поддержать меня в создании собственного. Возрождением Рода она не хотела ограничиваться, устояв под давлением отца и императора. Меньшиковым не удалось меня приручить только благодаря моей прекрасной, преданной и умной жене.

— Тебе повезло, Никита, — кивнула княгиня. — Ты ещё не осознал своего счастья. Удивительно, как тебе в таком молодом возрасте удаётся удерживать равновесие в семье. Если Тамара с Дашей чем-то схожи, то будущая молодая супруга из рода Васильевых та ещё штучка. Взрывная, горячая и строптивая. Будь готов к тому, что она ещё покажет свой норов.

— Тамара говорила, вы видите будущее, — улыбнулся Никита, втайне удивляясь точной характеристике Юли. Впрочем, она могла заранее собрать информацию об обитателях «Гнезда».

— Нет-нет, я не настолько проницательна, — рассмеялась женщина. — Я — Берегиня, но никак не Ведунья. От бабки кое-что досталось, но Дар заглох, потому что с её смертью в моём Роде не осталось никого, кто бы мог его выпестовать. Изредка ощущаю потоки грядущего, но вычленить из них нечто полезное не получается. И сразу скажу, смерть Лёни я не видела, а почувствовала. Моя «кольчужка» стала истончаться, как бы я не пыталась залатать расползающиеся дыры.

Она остановилась и посерьёзнела, глядя в глаза Никите, отчего тот внутренне поёжился. Точно так же иногда на него смотрела Тамара. Может, у Берегинь есть какой-то секрет воздействия и внушения, которым владеют только они?

— Антону не всё нравилось в политике Патриарха, — княгиня говорила о сыне. — Поэтому он, как только официально вступит в права Главы, то начнёт пересматривать ваши соглашения.

— А разве он не Глава сейчас? — удивился Никита. Становилось прохладно, и он не знал, комфортно ли сейчас Городецкой в тонком демисезонном пальто.

— В том и дело, что Лёня держал бразды правления как Патриарх, и как Глава. Из-за этого у него со старшим сыном постоянно происходили ссоры. Но сейчас всё изменится. Будь готов к тому, что Антон начнёт активную работу среди дворян Вологды, чтобы они разорвали с тобой отношения и перешли к Городецким.

— Они не пойдут, — покачал головой Никита. — Все, кто служит мне, дали роту. А это не совсем та клятва, от которой можно отказаться.

— Я так и сказала ему, но, видать, излишнее рвение к самостоятельности и недальновидность сформировали у Антона шаблонное мышление. Андрей, он попроще, старается искать компромиссы.

— Хотите подсказать, с кем лучше иметь дело? — пошутил волхв.

— Даже не пытаюсь, — усмехнулась в ответ княгиня. — Пока я жива, не дам Антону особо руками размахивать. Но меня надолго не хватит. Не проживу я без своего лады долго. Такова