Вервольф. Заметки на полях "Новейшей истории" - Алесь Горденко

к нему приезжала Жозефина – из Лиандрополя, который он отписал ей. И в благодарность за всё счастье, которое она ему подарила, и... Зачем ему сейчас загородное поместье?

Считать ли это так и не изжитым идеализмом молодости? Или наоборот – это последствия настолько сурового реализма жизни, что не дай Бог никому? Во всяком случае... Джордж лучше многих знал, как стремительно иногда приходит Бледная с косой. И что никто не уходит за ней с чемоданом нажитого при жизни. Его приближённые понастроили каждый по нескольку огромных домов. Да-да, можно понять: понты, статус, должность, положение обязывает… Народишко привык видеть бояр богатыми... Ну-ну, играйтесь, если вам это нравится.

У Рудольфа оторвался тромб, и выяснилось – ему тоже вполне хватит двух квадратных метров земли. А от супругов Мазалецких остались два валуна на еврейском кладбище.

Но Финке рано обо всём этом думать. Она – роскошная красавица, мечта поэта. Ей загородная вилла очень даже к лицу.

…Это случилось вскоре после того, как он справил свой 58-й день рождения. Отмечали, конечно, в Лиандрополе, широким кругом гостей. А потом он снова решил пожить пару недель в Варском.

Он проснулся ночью. Какое-то необычное ощущение… творческий подъём что ли. Сейчас надо одеться, сесть за стол и начать писать. Сегодня он впервые напишет настоящее большое стихотворение. О чём? Он и сам пока этого не знал.

Сел к столу, выглянул в окно.

Тёплая летняя ночь. Тишина за окном. Как выражались в прежние времена – благолепие.

На стене напротив – портреты его женщин. Всех, кто когда-то наполнил его жизнь смыслом. Если бы не они – что бы он сейчас вспоминал? Совместные фото с президентами, премьерами, королями и шейхами на международных протокольных мероприятиях? Смешно. Встречи со всевозможными «корифеями», «титанами» и «гениями»? Редко встречал более пустоголовых животных биовида хомо сапиенс – хотя были и исключения, что уж всех-то хаять…

Мая Шиловская. Маша. Стефани. Финка. Санни.

Стешка. Эльза. Тео. Элли.

Не меньше и мужчин.

Дедушка Франц – да, старик, именно ты передал мне лучшую часть своего генофонда. И умение держаться во власти, и неравнодушие к женщинам – это всё от тебя.

Дедушка Феликс – от тебя мне достались приступы дикой храбрости и решимости в самые отчаянные моменты. Когда-то твой батальон одним из первых рванул в то самое знаменитое контрнаступление под Мошковцем декабря сорок первого – пару поколений спустя я рванул в наступление на Комитет госбезопасности и на б.ядскую страну СССР. И выиграл.

Рудольф. Мыкола. Азраил.

Сибирский богатырь Эльцер и девяностолетний мудрец Горбатый.

Дава Мазалецкий. Психиатр Майрановский. Кардиолог Линдси. Дядя и племянник – адвокаты Ройзманы. Хитромудрый юрисконсульт правительства Борщ.

Герхард Шпеер и бледной тенью при нём – поп Смирный.

Очень ярко, отчётливо – отец Феогност.

Саша Малиновский и Саша Городецкий.

Где-то под плинтусом копошатся серости и ничтожества: батя, брат, Иудушка... Вы очень хотели оставить в моей жизни главный след – а стали всего лишь приложением к совсем другим людям, проложившим мой маршрут. Бледная тень в разбитых очках – бывший главный гэбэшник страны Вальдемар Хук. Спасибо, старик, ты тоже был нужен – для массовки и для наглядности…

Тысячи лиц моя память созвала на пир!

Тысячи лиц, не дававших мне в жизни покоя.

Тысячи лиц, треск свечей – весь мой мир…

Но это – не начало стихотворения. Это явно просится куда-то в середину.

Он снова посмотрел в окно. Тёплая летняя ночь. Тишина. Благолепие…

Ночь – черноглазая жрица – тепла да покойна.

Спит, навалившись на город всем телом своим.

Жду, распахнувши все двери и окна. Знаю, где нужен, я сегодня любим!

А о чём будет стихотворение в целом? Дорогое Мироздание подбросило ему подсказку. Ехал с фабрики домой, включил какое-то музыкальное радио. Некая дама исполняла что-то такое… бардовское. Хотя и не совсем бардовское.

Поцелуй в глаза свою смерть.

Поцелуй в глаза свою смерть.

Кто тебя любит больше неё?

Кто тебя ждёт сильнее её?

Небо!

Только Небо.

Только лишь Небо…

3

…Лет пять тому назад он приехал с визитом в Турцию. И решил совместить формальное протокольное мероприятие с чем-то интересным. Впрочем, не только интересным, но и полезным тоже.

Турки об те поры снимали сериал «Блистательный век». Милая псевдоисторическая сказка на мотивы биографии султана Сулеймана Великолепного, самого выдающегося деятеля турецкой истории. А заодно взяли – и показали всему миру, на что способен местный кинематограф. Никогда ничего великого не снимали – и нате вам, прогремели на весь мир. Вот бы наших мудаков от кино рылом натыкать, чтобы тоже хоть что-то годное сняли.

Прихватил министра культуры и пошли на экскурсию по съёмочной площадке.

Там как раз проходили съёмки одного из ключевых моментов киноэпопеи. Любимая жена великолепного султана, уже тяжело больная, готовилась отправиться к Аллаху. По сценарию, она должна была проснуться рано утром, выйти на балкон дворца и улыбнуться встающему светилу: «Сегодня солнце взошло для меня в последний раз…»

И она таки сыграла! Рыдали примерно все, включая оператора за камерой.

К чему он это вспомнил? А чёрт его знает.

На дворе был конец августа, с самого утра