"Фантастика 2025-163". Компиляция. Книги 1-21 - И. А. Намор

Хроника событий

23 декабря 1936 года: во Франции вышел на экраны фильм «Дуня»(в немецком прокате «Ностальгия»), режисер Виктор Туржанский, в главных ролях Виктория Фар и Гарри Бауэр.

24-25 декабря 1936 год: «Рождественская бойня» в Саламанке. Попытка штурма города советскими танками без пехотного прикрытия. Город взят, но наступление республиканцев остановилось. Погиб в бою командир танковой бригады, комбриг Дмитрий Павлов.

Афиша фильма «Дуня»

Режиссер – Виктор Туржановский.

Сценарий – Раймон Поль.

Композитор – Раймон Поль.

В главных ролях: Виктория Фар, Гарри Баур, Жан Маре

Событие киносезона! Захватывающий фильм из русской жизни по знаменитой новелле Пушкина «Станционный смотритель».

Драма русской девушки, которая из сельской тишины попала в вихрь петербургской жизни… Блестящие балы большого города, развлечения гвардейского офицера, интриги и предрассудки аристократического общества – таков фон, на котором происходит трагедия обманутой девушки и борьба отца за честь своей единственной дочери… Терновый путь Дуни по трущобам Петербурга… Любовь выше карьеры… Два сердца вернули свое счастье… Апофеоз всепобеждающей любви…

Никогда еще драматический талант Гарри Баура, очарование блистательной Виктории Фар и мужественность Жана Маре не увлекали так зрителей, как в этом незабываемом фильме!

«Дуня» – блестящий триумф киноискусства! В роли Дуни известная певица Виктория Фар, которая с невероятным блеском дебютировала в кино фильмом «Виктор, Виктория».

Русская музыка! Русские танцы! Песни Раймона Поля! Постановка всемирно известного режиссера В. Туржанского.

Глава 3

Приключения английского журналиста

1. «Действия сводной маневренной мотомеханизированной группы в Первой Саламанкской операции 1936 года». Оперативно-тактический очерк начальника кафедры Академии Генерального Штаба РККА, комбрига Андрея Никонова (отрывок)

«…Маневренная группа Павлова была создана на базе 4-й мехбригады. Кроме подразделений самой бригады в группу были включены 1-й и 25-й отдельные танковые батальоны стрелковых дивизий корпуса, а также два стрелковых батальона 3-го стрелкового полка. Пять танковых батальонов составляли ударный кулак группы, который прекрасно дополняли три стрелковых батальона, полностью обеспеченные автотранспортом. Для этой цели командование корпуса передало группе треть приданных корпусу испанских грузовых автомобилей…»

2. Степан Матвеев, деревня Пелабраво (в семи километрах от Саламанки), Испанская республика, 23-24 декабря 1936 года

Комнатка богатого деревенского дома, где заперли Матвеева, – маленькая, но трогательно-чистенькая, почти игрушечная, – наводила на грустные мысли. Небольшое окошко со стеклами в частом деревянном перепле те, узкая – «девичья» – кровать, небольшой стол и единственный табурет, непременное распятие на побеленной стене – все располагало к молитве, размышлениям о бренности сущего и неспешному прощанию с окружающим миром перед неизбежным переходом в мир иной.

«И дернул же меня черт не поверить проводнику и выехать на шоссе! Pobrecito! – Степан, сам того не замечая, начал ругаться по-испански. – Loco![179] Идиот недоверчивый! А Мигель тоже хорош… был… бедолага».

Когда проводник понял, что англичанин хочет выбирать дорогу сам, обиделся, козел, пересел на заднее сиденье и замолк, надувшись, как мышь на крупу. Ни слова не сказал, когда Степан свернул не налево, к Кальварассо-де-Аррива, а направо, в сторону Кальварассо-де-Абахо. Впрочем, и смерть принял так же молча, лишь плюнул в лицо командиру республиканского патруля перед выстрелом… Герой…

С самого начала все указывало на то, что поездка, а по сути – бегство из Мадрида, легкой не будет. Первым «звонком» стала внезапная болезнь здорового как бык Теодоро, выделенного «в помощь» лондонскому журналисту Майклу Гринвуду заинтересованными людьми и исполнявшего обязанности водителя, охранника, да что уж теперь скрывать подозрения, – и соглядатая, то ли от СИМ, то ли от СИГС[180]. «Тэда» заменили на Мигеля, не умевшего водить автомобиль, зато известного полковнику де Рензи-Мартину[181] чуть ли не с албанских времен. Было и еще несколько мелких, – похожих на случайности, – штришков… не простых, многозначительных… во всяком случае для профессионала, коим Гринвуд себя не без оснований считал.

«Ага, а в новых обстоятельствах могу перестать им быть. По причине безвременной кончины, так сказать, от рук „кровавой сталинской гэбни“, – мысли, столь же невеселые, сколь и неоригинальные, не отпускали Матвеева, заставляя раз за разом прокручивать в памяти события последних часов. Сетовать, однако, он мог только на отсутствие маниакальной подозрительности, так и не ставшей неотъемлемым свойством его характера».

«Паранойя, паранойя, а я маленький такой…» – пропел про себя Степан, в очередной раз и опять совершенно неосознанно перейдя мысленно на русский.

Ну и что с нее толку, – в смысле, с паранойи, – если хозяин не желает прислушиваться к голосу пятой точки? Хорошо, что там же, на обочине дороги, не расстреляли вместе с Мигелито. Сразу. Попытались для начала проверить документы у «подозрительного сеньора», плохо говорящего по-испански, одетого более чем странно и путешествующего в компании явного контрреволюционера. Хоть и не поверили, но протянули время. А потом…

«Потом – не успели».

Ужасно хотелось курить. «Сил терпеть просто нет сил – каламбурчик неудачный», – подумал Степан, но об «выйти на крылечко» не могло быть и речи. Поэтому, плюнув на отсутствие пепельницы и на окно, добросовестно заколоченное: острия здоровенных гвоздей, блестящие, еще не тронутые ржавчиной, были загнуты в оконной раме со стороны комнаты, Степан вырвал из блокнота чистый лист, свернул фунтик, какими пробавлялся в молодые годы в неприспособленных для курения помещениях, и потянулся к портсигару.

* * *

Несколько часов назад машину Матвеева остановил патруль республиканской армии, состоявший, судя по кокардам на пилотках, из каких-то анархистов. Поначалу ситуация показалась Степану рутинной: мало ли за последние месяцы в Испании его останавливали и требовали, чаще всего на малопонятном языке, лишь по недоразумению считавшемся все – таки испанским, предъявить документы. Однако очень быстро, едва ли не мгновенно «проверка на дороге», словно в ночном кошмаре, переросла в нечто решительно ужасное.

Один из патрульных, щуплый, прихрамывающий коротышка, вдруг, пулеметной скороговоркой выплевывая слова, закричал, обращаясь к командиру, и начал весьма недвусмысленно тыкать пальцем в невозмутимо сидевшего в машине Мигеля. Степан понял с пятого на десятое, но и от этого немногого волосы встали дыбом, что называется, не только на голове.

– Это он! – кричал боец, сдергивая с плеча слишком большую для него винтовку с примкнутым штыком. – Я узнал его! Хватайте этого… товарищи! Это жандарм… пытал… убил… враг!

Лень и некоторую расслабленность патрульных как ветром сдуло. Секунда, и машина оказалась под прицелом десятка стволов – от командирского тяжеленного револьвера, до ручного пулемета, – игрушки в мозолистых лапищах высокого и широченного в груди и плечах республиканца, по виду бывшего шахтера, или – всяко бывает! – циркового борца. А еще через пять минут состоялся финал трагифарса «Суд», с