"Фантастика 2025-195". Компиляция. Униги 1-23 - Вадим Витальевич Тарасенко

С Илидора, конечно же, станется выхватить меч. Или звонко рассмеяться и отвесить шутку. Или начать напевать — но Йеруш был уверен, что в стоящих напротив людях нет ничего настолько умного и светлого, к чему может обращаться драконья песня.

— Ну неча — значит, неча. Не больно-то хотелось, — наконец отмер Илидор.

Что-то про себя решив, сгрёб Йеруша за плечи и повлёк по дороге обратно, обойдя обоих здоровяков и горбоносого, как пустое место. От всех троих воняло хлевом и луком. Все трое обернулись, словно связанные, одновременно, через правое плечо, и тяжело смотрели в спины чужакам. Взгляды скреблись и царапались, от них хотелось втянуть голову в плечи.

Найло задрал подбородок. Он был уверен, что не обойдётся без каких-нибудь напутственных слов, и один из амбалов не разочаровал:

— Приглядывать буду.

— Приглядывай лучше, чтоб тут никто от скуки не помер, — бросил через плечо Илидор.

— Какого бзыря мы уходим? — придушенным шёпотом спросил Йеруш уже за поворотом, хотя и сам прекрасно знал — какого.

Дракон шкодно улыбался, точно ничего пренеприятного сейчас не произошло.

— Не драться же с ними. Хотя можешь вернуться и подраться, если хочешь, конечно.

Йеруш ускорил шаг.

— Я и сам понял, что они бы тебя поколотили.

Илидор расхохотался так, что на кустах съежились листья любистока.

— Они неповоротливые, как сараи, а у меня меч! Я бы их просто убил… Ну, если бы никто из них не успел мне врезать, конечно, только они бы не успели. Но мне ни к чему их протыкать мечом, честное слово, ведь эти люди не виноваты, что они тупые! Кроме того, здесь становится всё интересней. Местные так упорно не желают пускать нам именно в этом направлении, они так уверены, что могут не пустить… Это забавно! Найло, ты почему не выглядишь позабавленным? Тебе не хочется с ними поиграть? Это интересная игра: «Нельзя и ещё нельзее», ну! Брось ходить с такой кислой рожей! Давай, встряхнись, ты сможешь, да, давай поиграем, давай придумаем сейчас четыре способа попасть в панскую усадьбу, не привлекая внимания помешанных!

— Да на кой с ними играться? Мы время теряем!

— Надо же, теперь тебя это беспокоит! — Илидор хлопнул себя ладонями по ляжкам и крыльями по бокам. — Если я начнут тыкать в селян мечом — поверь, быстрее не станет! К этой усадьбе мы всё равно придём, ну или прилетим, если нам так захочется, а мне пока вот что интересно: кем себя возомнили эти малахольные, если так нагло полезли на человека с мечом?

* * *

Они вернулись в спальный дом в быстро густеющих сумерках. Якари был поглощён обмахиванием пыли с бесконечных наполочных кукол и занятия своего не прервал, только энергичными махами с «Отуда и вправо» объяснил, как попасть в приготовленную для гостей комнату. И добавил, указывая на подносы, стоявшие на привхожем столике: поскольку других гостей в Большом Душеве нынче не случилось, то стряпуха сегодня не приходила, потому на ужин лишь хлеб, творог, яблоки да сваренные вкрутую яйца. Кроме еды, на подносах стояли кувшинчики с элем. Илидор и Йеруш быстренько подхватили подносы и уволокли их, пока Якари не передумал так щедро кормить гостей.

Комната была похожа на все обычные комнаты людских спальных домов, которые прежде доводилось видеть Илидору: шесть шагов вдоль, четыре поперек, скрипучие половицы, низкие кровати с жиденькими одеялами, низкий потолок — руки не вытянуть — и маленькое окно, на крюке у которого висит яркая лампа. Ещё сундук под окном и два табурета.

— Стол, — проявил наблюдательность Йеруш. — Стола нет.

Илидор шагнул со своим подносом к подоконному сундуку. Усевшись на табурете, который высотой был почти с сундук, махом откусил четверть ковриги, жадно выхлебал полкувшинчика эля и принялся чистить яйцо. Йеруш уселся на второй табурет и рассеянно начал поедать творог.

На некоторое время в комнате воцарился успокаивающий стук ложек и кружек, хруст яичной скорлупы и сочных осенних яблок. Наконец Илидор собрал на один поднос пустые кувшины и кружки, разве что не вылизанные тарелки, яблочные хвостики и яичную скорлупу и выставил поднос в коридор.

— Ёрпыль знает что, — сказал тогда Йеруш. — Находили мы туда-сюдаев на несколько переходов, а всё без толку. Я даже почти отказываюсь верить, что источник морской воды может быть в той усадьбе. Откуда там быть морской воде?

— Откуда ей вообще быть в этом месте? — пожал плечами Илидор.

Глаза Найло потухли и тут же остекленели, а руки-ноги выстрелили вдруг во все стороны, как у паука, и потом снова собрались вокруг туловища по-всякому согнутыми загогулинами. Табуретка жалобно поскрипывала. Несколько мгновений спустя правую ногу Йеруша, видимо, свело судорогой, поскольку Найло, утробно заворчав, принялся тянуть на себя стопу сразу двумя руками.

— Тебя на свадебном пиру надо показывать, — сказал ему Илидор. — Вместо смешилы.

Йеруш, словно не слыша, уставился в слюдяное окно. За ним, разумеется, не было видно примерно ничего, помимо мутной темени.

— Завтра мы всё равно пойдём за холм, — прошипел он сквозь зубы. — И пусть только попробует какой-то замшелый селянин мне помешать!

— Сегодня, — возразил Илидор и поднялся на ноги. — Я слетаю туда сегодня. Сейчас. Отвлеки Якари, если он ещё не спит.

* * *

В поселках укладываются рано, и никто не должен был увидеть, как в тихий вечер над крышами домов Большого Душева врезалась крылатая тень. Вечер выдался тёмным: отяжелевшее осенней тучностью небо висело низко, прятало звёзды и дороги из лунной пыли. Тень над домами навернула круг, другой, едва взмахивая крыльями, и была в этих движениях, в звуке хлопков невысказанная и необъяснимая словами потребность, жажда чего-то недоданного.

Йеруш пытался удержать Илидора в доме, но со сходным успехом можно останавливать туман, восход солнца и смену сезонов.

Илидор пластался в ветряных потоках, среди набрякших сырой прохладой туч, он не видел внизу посёлка и не помнил о нём, дракона распирало изнутри ощущение какой-то неправильности, корявости, недоделанности этого дня, его чешую словно облепили вязкой слизью, и дракон пытался изгнать, сбросить с себя эту слизкую неправильность. Он летал над посёлком кругами, не видя его, не помня о нём и одновременно пропитанный его вязкостью насквозь, и он не