Черное золото - Алим Онербекович Тыналин

Внутри топились железные печки-буржуйки. Возле полевой кухни толпились рабочие, получая дополнительные порции горячей каши. Михеич расщедрился даже на дополнительную выдачу сала. Калории сейчас нужны как никогда.

Между палатками протоптали узкие тропинки, посыпанные золой от костров. Доски временных настилов покрылись предательской коркой льда.

От высокой буровой вышки, освещенной прожекторами, падала длинная тень. В морозном воздухе отчетливо слышался скрип металла и гул работающих механизмов.

В медпункте Зорина и ее помощницы готовили дополнительные запасы согревающей растирки. Запах камфары смешивался с травяным духом от котелка с противопростудным отваром.

Возле склада горючего выстроились бочки с соляркой, укрытые брезентом и еловым лапником. Глушков лично проверял посты охраны, выдавая часовым дополнительные полушубки.

В лаборатории Островский колдовал над пробами нефти, пытаясь определить температуру застывания. Судя по его встревоженному виду, результаты не радовали.

Я поднялся на буровую площадку. Рихтер в компании Кузьмина и Валиулина проверял работу новой системы обогрева. Стрелка термометра неумолимо ползла вниз.

Около девяти вечера со стороны резервуаров донесся протяжный скрип металла. Неестественный, тревожный звук заставил меня вздрогнуть.

Островский, выскочивший из лаборатории, быстро помчался к емкостям:

— Началось! — крикнул он на ходу. — Давление в резервуаре растет!

Подбежав к месту, я увидел, как стенки огромной емкости едва заметно выгибаются. Нефть внутри превращалась в вязкую массу, увеличиваясь в объеме.

Рихтер, скатившийся по обледенелым мосткам с буровой, склонился над манометром:

— Шесть атмосфер… семь… — его голос звучал глухо сквозь намотанный на лицо шарф. — При десяти резервуар может не выдержать.

— Почему не сработал паровой подогрев? — Лапин светил фонарем на змеевики труб.

— Паровая рубашка обмерзла, — Рихтер постучал по заиндевевшему металлу. — Конденсат замерз прямо в трубах.

Подбежавший Кузьмин уже разжигал паяльную лампу:

— Сейчас отогреем. Только осторожно надо, резко нельзя…

— Давление восемь атмосфер! — доложил Валиулин, не отрываясь от манометра.

Рабочие споро разматывали дополнительные шланги от парового котла. Синеватое пламя паяльных ламп плясало на промерзшем металле. Но лед таял слишком медленно.

— Нужно стравливать давление! — крикнул Рихтер. — Откройте верхний клапан!

Два бурильщика полезли наверх по обледенелой лестнице. Через несколько томительных минут сверху донесся стук кувалды. Клапан примерз намертво.

— Девять атмосфер… — голос Валиулина дрогнул.

Я принял решение:

— Готовьте запасную емкость. Будем перекачивать.

Лапин бросился организовывать аварийную перекачку. Кто-то тащил насос, другие разматывали трубы. Времени оставалось в обрез.

Наконец паяльные лампы сделали свое дело. Паровая рубашка начала оттаивать, тонкие струйки воды потекли по металлу.

— Температура растет! — удовлетворенно крикнул Рихтер. — Давление падает.

Постепенно напряжение спало. Нефть в резервуаре начала разогреваться, угроза взрыва миновала. Но это происшествие заставило всех задуматься.

— Собирайте техническое руководство, — распорядился я. — Срочно нужны новые решения.

Через полчаса в штабной палатке собрались все специалисты. От буржуйки шло приятное тепло, но лица оставались хмурыми.

— Ситуация серьезная, — начал Островский, расставляя на столе пробирки с образцами. — При такой температуре высокосернистая нефть начинает застывать. Образуются кристаллы парафина, растет вязкость.

— А что с трубопроводами? — прервал его Лапин.

— Еще хуже, — Рихтер развернул схему. — В узких трубах нефть остывает быстрее. Можем получить парафиновые пробки по всей системе.

— Нужно срочно утеплять все коммуникации, — подал голос Кудряшов. — И ставить систему принудительного подогрева.

— На это уйдет много времени и материалов, — заметил я.

— Другого выхода нет, — Рихтер снял запотевшие очки. — Либо мы обеспечим постоянный подогрев, либо через пару дней придется останавливать добычу.

За брезентовыми стенками завывал ветер. Где-то вдалеке тоскливо перекликались волки. Ноябрьская ночь обещала быть очень холодной.

— Хорошо, — я склонился над схемой. — Готовьте подробный план модернизации. Сколько времени потребуется?

— При хорошей организации дня три-четыре, — прикинул Рихтер. — Если успеем до настоящих морозов.

После совещания я еще несколько часов обходил промысел. Рихтер с бригадой начал монтаж дополнительных паровых рубашек на резервуарах. Лапин организовал подвоз материалов для теплоизоляции. Островский в лаборатории проводил эксперименты с разогревом застывающей нефти.

Термометр показывал уже минус семнадцать. От такого мороза даже дышать становилось больно. Вокруг буровой вышки клубился пар от работающих котлов, оседая инеем на металлических конструкциях.

Около трех часов ночи я поднялся на площадку. Ночная смена работала в полушубках поверх спецовок. Даже через толстую одежду чувствовался пронизывающий холод.

И тут раздался оглушительный треск. Из разорванной трубы ударила струя горячего бурового раствора, мгновенно превращаясь в ледяное крошево.

— Авария! — закричал бурильщик Петров. — Труба лопнула!

Рихтер, дежуривший у пульта управления, мгновенно перекрыл подачу раствора. Но было поздно. Замерзшая жидкость уже разорвала стальную трубу по всей длине.

— Всем в укрытие! — скомандовал я. — Может быть второй разрыв!

Люди бросились врассыпную. В морозном воздухе повисло облако пара. Металл трубы продолжал трещать, будто простреливаемый невидимыми пулями.

Рихтер, на ходу натягивая рукавицы, уже карабкался по обледенелой лестнице к месту разрыва:

— Нужно срочно перекрыть верхнюю задвижку! Иначе потеряем весь буровой раствор!

С нижних мостков прибежал Лапин:

— Николай, собирай аварийную бригаду! Такелажное оборудование наверх!

Площадку заполнили люди. В свете прожекторов их фигуры отбрасывали причудливые тени на заиндевевшие конструкции.

Площадка буровой превратилась в ледяной ад. Разорванная труба продолжала извергать потоки бурового раствора. Все вокруг покрылось коркой льда.

Рихтер, прикрываясь от ледяных брызг, пытался добраться до верхней задвижки:

— Держите страховку! — кричал он сквозь шум замерзающей жидкости. — И фонарь выше!

Лапин руководил подъемом тяжелого оборудования:

— Осторожнее с лебедкой! Трос может лопнуть на морозе!

Прибежавший Островский протягивал термометр:

— Минус двадцать два! При такой температуре раствор замерзает мгновенно!

Бригада монтажников, обвязавшись страховочными тросами, карабкалась по обледеневшим мосткам. Кузьмин тащил наверх паяльные лампы:

— Попробуем отогреть задвижку! Только бы успеть…

В этот момент снизу раздался тревожный крик Валиулина:

— Давление в скважине растет! Может рвануть следующую секцию!

— Всем без крайней необходимости покинуть площадку! — скомандовал я. — Аварийная бригада — наверх!

Сам тоже полез с аварийщиками. Рихтер, добравшийся наконец до задвижки, орудовал ломом:

— Примерзла намертво! Нужны лампы!

Кузьмин с помощниками уже разжигали паяльные лампы. Синеватое пламя плясало на обледенелом металле. Но мороз был сильнее — вода замерзала быстрее, чем успевала растаять.

— Попробуем ударить по штоку! — крикнул сверху Рихтер. — Только аккуратно, можем сорвать резьбу!

Удары кувалды эхом разносились в морозном воздухе. С каждым ударом во все стороны летели осколки льда.

Внезапно задвижка поддалась. Рихтер налег на штурвал всем телом:

— Пошла! Держите давление снизу!

Поток бурового раствора начал ослабевать. Но опасность не миновала. Замерзшая жидкость могла разорвать другие участки труб.

— Нужно полностью перекрыть скважину, — Рихтер спускался вниз, дрожа от холода. — И срочно запускать систему обогрева.

Долгие минуты команда боролась с морозом и непослушным металлом. Здесь, в дикой природе, мороз ощущался по-другому. Гораздо холоднее, чем в цивилизации.

Пальцы примерзали к инструментам. Дыхание превращалось в ледяные