До Саввата. Остаться в Морбурге - Алиса Дж. Кей

Корейский дедушка Тома погиб во время Второй Мировой войны. А смерть корейской бабушки неожиданно получила далеко идущие последствия. Однажды, когда Тому было года четыре, он застал отца ужасно расстроенным и поинтересовался, что случилось.

— Бабушка умерла, — ответил отец.

— Что происходит с человеком, когда он умирает? — задал вопрос пытливый Том.

— Его душа попадает на небо, — не сразу сказал отец.

— На небо, где летают самолёты? — удивился сбитый с толку Том.

— Нет, — покачал головой отец, — думаю подальше: в открытый космос.

Эта идея странным образом деформировалась в детском сознании Тома. Он стал расспрашивать всех, как устроен космос. Оказалось, что точно ответить на все его вопросы никто не может. Том понял, что придётся разбираться во всём самому и решил стать космонавтом. Его изыскания вылились в то, что он стал зачитываться историями про НЛО, засматриваться приключениями космических героев и посещать спортивную секцию.

Подростком он хотел поскорей ускользнуть от пристального присмотра родителей и поэтому с радостью согласился на кадетское училище. Тем более это вовсе не шло в разрез с его желанием попасть в космические войска. Несмотря на то, что позже от космических войск пришлось отказаться, Том любил вспоминать эту свою мечту.

Том снова посмотрел на свечки, расставленные по периметру. Как же не хватало электричества. Хоть иногда. Того же телевизора. Хотя бы радио. Пресловутого телефона («как там сейчас парни на границе?»). Социальных сетей («забавно подумать о возможности выложить селфи в ванной»). Все включенные во время Хаоса приборы погибли разом. А те, что были выключены, не работали, потому что сгорели и расплавились все каналы передач. Что это было: электромагнитное излучение от взрыва атомных бомб, какое-то внешнее воздействие на магнитное поле Земли? Оказалось у людей нет инструментов, чтобы исследовать этот вопрос. Но эти инструменты можно было построить: Том точно знал, что можно проложить новые защищенные от магнитных воздействий каналы, использовать новые материалы… кто бы мог подумать, что лекции по электромагнитной защите окажутся такими актуальными…

И ведь где-то люди могут ещё создавать новые технологии. Восстанавливать сообщение. Продолжать изучение. Только таких мест Том на своём пути с границ экс-Польши до самого Морбурга не встречал. В Морбурге механизировали ткацкую фабрику. В Бад-ордруфе продолжалась выделка свиной кожи с помощью ручных автоматов. В Эрнштадте — краснодеревщики делали мебель. Но всё это было не то… Если так и дальше пойдёт, то скоро все они будут бегать по лесам с копьём…

— Том! — раздался голос Стефа. — Дженнифер принесла пирог, может уже вылезешь из ванной?

И как он мог замечтаться? Вода-то уже остыла. Том поспешно вылез и завернулся в полотенце.

— Твоего рябчика с яблоками, которого ты оставил в печи, я спасла, — сообщила Джен, когда Том появился в гостиной. — Несу всё сюда?

— Мы поможем, — вызвался Том, подталкивая Стефа к кухне.

— Это картошка, солёные огурцы, компот, пирог, — поясняла соседка, передавая посуду, — а в корзинке — леденцовые петушки.

— Петушки, как на ярмарке в Бад-Ордруфе? — удивился Стеф.

— Может даже лучше, — улыбнулась ему Джен, — я сделала их сама.

— А на ярмарку мы все равно поедем? — спросил брат у Тома.

— Боюсь, что ярмарки в этом году не будет, — пожал плечами Том. — После эпидемии люди не очень стремятся собираться…

— Но хоть раскатывать гору завтра вместе со всеми мне можно пойти? — не унимался Стеф.

— Я думал, что мы все пойдём, — отозвался Том.

— Только я отдельно, ладно? — не сдавался младший брат.

На празднике у коменданта объявили, что для зимних забав взрослые решили утрамбовать снежную горку недалеко от центральных ворот. Том на приём не ходил, поэтому Стеф ещё не успел обсудить с ним предстоящую задумку. То есть Стеф предпочел бы пойти и ничего не обсуждать, но для выхода из города несовершеннолетним требовалось разрешение от опекунов.

За ужином Том и Джен стали вспоминать, куда они ходили и ездили в возрасте Стефа.

— Помню суши-бары, рок-концерты и футбольные матчи на стадионах в сто тысяч человек, — Том не без радости отметил, что в глубине сердца эти воспоминания были живы. — Помню даже как ди-джеил на каком-то фестивале и собирался на МКС… у меня были большие ожидания!

— А я однажды ездила со школой во Францию, — поделилась воспоминаниями Джен. — Мы ходили с экскурсией на парфюмерную фабрику. А когда вернулись, нас попросили написать доклад о стране. Только я мечтала, что вырасту, накуплю себе этих флакончиков и буду путешествовать.

— Да, Хаос сильно подпортил нам планы, — посочувствовал Том, всё ещё думая о компьютерной приставке и больших кинотеатрах.

— Полагаю, что некоторым планам не суждено было сбыться вовсе не из-за Хаоса, — вздохнула Джен. — Когда я переехала в Морбург, то стала присматривать за чужими детьми, пару флакончиков я себе, конечно, купила, но вот поездки по миру пришлось отложить в долгий ящик.

— Тогда всё не так страшно: отправиться посмотреть мир никогда не поздно, возможно, сейчас это будет даже интереснее, — предположил Том.

— Нет, это уже не тот мир, по которому я хотела путешествовать, — покачала головой Джен.

— Знаете, — перебил Стеф, — у меня складывается такое ощущение, что все взрослые только и делают, что плачут о прошлом, но на самом деле не было оно таким уж хорошим.

Том и Джен переглянулись.

Колокол пробил полночь.

— Сейчас будет салют! — вскочил Стеф.

— Куртку надень, — крикнул ему вдогонку Том. А затем добавил: — Кажется, я становлюсь ужасным занудой!

— Ты просто становишься более ответственным, — поправила его Джен.

— Не утешай меня, — Том открыл соседке дверь.

Возможно Джен хотела что-то добавить, но раздался свист первых выпущенных ракет.

Стеф уже стоял посреди двора, задрав голову. Небо разрезали яркие полосы, а затем посыпались искры. Красные, желтые, зелёные. В темноте зажигались звезды и хризантемы. Какие-то долго летели и хлопали, а какие-то сразу рассыпались серебристым конфетти. Выше и ниже. Сразу много-много-много. Запахло гарью. И через мгновение всё стихло. Внезапно стало темным-темно. Ночь дохнула особенным холодом, от которого побежали мурашки по спине.

Джен, стоявшая возле Тома поглубже закуталась в пальто.

— А теперь подарки! — развернулся к дому Стеф.

Он не помнил наступления Хаоса. Он не боялся ракет. А взрослые помнили, поэтому прошло несколько лет, прежде чем в Морбурге устроили первый салют.

— Да, подарки, — поддержала Стефа соседка.

От того места, где стоял Том, к крыльцу тянулась дорожка света. В этом тусклом свете едва различимые падали снежинки.

— Идите-идите! — поторопил он. А сам остался стоять в полоске света, подставив лицо снежинкам.