Воронцов. Перезагрузка. Книга 5 - Ник Тарасов

Тот посмотрел на меня с явным интересом:

— А откуда знания?

Вопрос был ожидаемым, но всё равно заставил меня внутренне напрячься. Как объяснить человеку XIХ века, что я из будущего, что все эти «инновации» для меня — простейшие вещи, известные любому школьнику моего времени?

— Так я же в институте учился, — ответил я стандартной фразой, которую использовал всякий раз, когда меня спрашивали об источнике моих необычных знаний.

К счастью, Ричард не стал уточнять, что это за институт такой и где он находится. Вместо этого он переключил внимание на деревенскую жизнь, которая кипела вокруг нас.

Пока мы ходили по деревне, я, понятное дело, рассказывал ему всё это, стараясь как мог, на английском языке. Крестьяне, которые были случайными свидетелями нашей беседы, аж крестились, услышав иностранную речь, но я не обращал на это внимание. Уже привыкли, что их барин — человек необычный, с чудачествами.

Когда подошли к бывшему дому Степана, Ричард обратил внимание на то, что стоят клетки, и, когда увидел, что там кролики, очень им обрадовался, прям по-детски потянул руки, взял на руки, стал ластиться, гладить. Небольшой серый комочек с длинными ушами доверчиво прижался к ладони англичанина, подрагивая носом и с любопытством изучая нового человека.

Ричард держал кролика с такой нежностью и восторгом, словно нашёл кусочек своей далёкой родины здесь, в глубине России. Его лицо озарилось искренней улыбкой, а в глазах появился блеск, делавший его похожим на мальчишку.

— О, какие чудесные создания! — воскликнул он на своём языке, а потом перешёл на ломаный русский. — Кролики… очень… гуд!

Тут же сказал, что в Англии, на его родине, кроликов очень много, вот пока они маленькие, очень милые, но вместе с этим на диких кролей очень забавной получается охота. Те довольно быстро бегают, но их такое количество, что охотники никогда без добычи не уходят.

— В некоторых графствах, — продолжал Ричард, — кролики считаются настоящим бедствием. Они портят посевы, подрывают корни деревьев своими норами. Фермеры ведут с ними настоящую войну! — Он сделал воинственный жест, а потом снова улыбнулся, глядя на пушистого зверька. — Но охота на них — истинное удовольствие для джентльмена. Берёшь пару хороших гончих, и вперёд! А потом кроличье рагу — м-м-м, восхитительно!

— Ну, а мы вот только завели в середине лета, — сказал я, когда Ричард сделал паузу. — Вот только приплод пошёл, — добавил, заглядывая в клетку, где копошилось несколько серых комочков.

Я наклонился, чтобы лучше разглядеть молодняк. В деревянной клетке, искусно сплетённой из прутьев, сидела крольчиха с выводком — штук шесть или семь крольчат, ещё совсем маленьких, с крошечными ушками и блестящими бусинками глаз. Они жались к матери, но уже проявляли любопытство к окружающему миру.

А тут и Степан появился. У меня вообще такое впечатление создавалось, что он всегда появляется в момент, когда хочется его позвать или думаешь вот-вот кликнуть, а он здесь как тут, чуть ли не из-за угла подглядывает и ждёт, пока позову.

Степан шёл от колодца, неся два полных ведра воды. Увидев нас у кроличьих клеток, он поставил вёдра на землю, вытер руки о рубаху и подошёл, почтительно кланяясь.

— Доброго здоровья, Егор Андреевич, — поздоровался он, а потом, с некоторым сомнением, поклонился и Ричарду. — И вам… здравствуйте, — произнёс он, запинаясь на непривычном обращении к иностранцу.

Ричард кивнул в ответ, всё ещё держа кролика, который теперь спокойно устроился у него на руках, словно всю жизнь там провёл.

Степан же понял, что речь идёт о кроликах. И, слегка смущаясь, переминаясь с ноги на ногу, сказал:

— Вот как раз вчера одного вам на стол и приготовили, как получился?

В его голосе слышалось беспокойство — не превысил ли он свои полномочия, распорядившись зарезать кролика без моего ведома.

Я кивнул, сказал, что было очень вкусно. Правильно сделали, мол, для этого и брали. Степан заметно расслабился, плечи его опустились, и он улыбнулся с облегчением.

Он принял такое решение, не посоветовавшись со мной, но поскольку я оставил его за главного в деревне, то не стал его этим попрекать.

А он добавил, что Анфиса старалась, в сметане делала.

Я сказал, что пусть не переживает, всё вкусно было, перевёл фразу англичанину. Ричард кивнул, что да, было очень вкусно.

— Действительно, превосходное блюдо, — подтвердил он. — У вас в России умеют готовить дичь. Эта… как её… сметана? Она придала мясу особую нежность.

Тут я спохватился:

— А шкурки-то, надеюсь, сберегли?

— Конечно, Егор Андреевич, конечно, сберегли! — заверил меня Степан. — Ещё парочку шкурок соберём, и будут рукавицы или шапка на зиму.

Он посмотрел на небо, прищурившись:

— А зима нынче ранняя будет, все приметы на то указывают. Вон, рябина как уродилась — гроздья тяжёлые, красные. И муравейники высокие. И птица рано на юг потянулась.

Я кивнул, принимая к сведению эти народные приметы. За время, проведённое здесь, я убедился, что крестьяне удивительно точно предсказывают погоду, основываясь на таких вот наблюдениях за природой.

Ричард с сожалением отпустил кролика обратно в клетку, и тот тут же юркнул к матери, прижавшись к её тёплому боку.

— Как вы их будете содержать зимой? — спросил англичанин с интересом. — В Англии климат мягче, но здесь, с вашими морозами…

Я начал было объяснять как мы планируем утеплить клетки к зиме, как вдруг увидел, что мимо проходит Петька. В руках он нёс какой-то инструмент, завёрнутый в тряпицу.

Я кликнул его. Он сразу же подошёл, поздоровался, поклонившись, и спросил, как там фарфор, всё ли хорошо в городе прошло, был ли спрос.

Я же кивнул ему, ответил, что всё прошло даже более, чем успешно:

— Тебе Фома потом расскажет подробнее, — добавил я.

Петька расплылся в довольной улыбке. Фома был еще тот пересказчик.

— А я вот что подумал, — сказал я, осенённый внезапной идеей. — Возьми и из липы сделай ещё блюдечки под эти чашечки, — я показал руками размер, — чтоб было идеально круглое, ровное и тонкое. И также сам сделай для него форму, так, как мы делали до этого.

Петька задумался на мгновение, потом кивнул, явно представляя себе, как будет выглядеть готовое изделие.

— Хорошо, Егор Андреевич, сделаю обязательно, — согласился он. — Я