Самайн у ведьмы пограничья - Уоллис Кинни

class="p1">– И тем не менее, благодаря твоим уникальным хирургическим навыкам, я отделаюсь практически без следа, – говорю я. – Более глубокие порезы и раны труднее заживить так гладко. В Ипсвиче есть горстка людей, у которых шрамы примерно как у той тыквы.

Я смотрю на хрустальную статуэтку, которую починил Мэтью. Бронзовая трещина сияет в свете свечей.

Он не отвечает, просто продолжает изучать мою руку. Его пальцы гладят мои костяшки, большой касается запястья. Кожа после магии, которая прошла через нее, стала особенно чувствительной, и от его прикосновения по руке пробегают мурашки.

– Чернила попадали на какие-либо другие части твоего тела? – внезапно спрашивает Мэтью.

Я быстро качаю головой.

– Ты клянешься? – настаивает он.

Я почти готова закатить глаза и соврать ему, что облизала книгу. Но сейчас не время для шуток. И я не хочу, чтобы этот костяной нож каким-то образом соприкасался с моим языком.

– Клянусь, – твердо повторяю я. Мэтью какое-то время всматривается в мое лицо, но наконец успокаивается.

– Хорошо, – говорит он. – Итак, теперь нам нужно выяснить, что твоя мать так отчаянно пыталась скрыть, раз даже прибегла к магии крови.

Я в замешательстве качаю головой.

– Она чуралась запрещенных ремесел даже больше, чем любой другой старейшина.

В глазах Мэтью появляется сочувствие. Он все еще держит меня за руку, но уже не так, как прежде. Нет, теперь моя ладонь лежит на его, наши пальцы почти переплелись.

Я нерешительно отстраняюсь. Он смотрит на свою руку и мягко раскрывает ее. Мерлин запрыгивает на стул и встревоженно теребит мое предплечье.

– Все в порядке, милый, – уверяю я, подхватывая его и поднося лицу, чтобы поцеловать в пушистую макушку. Он сразу же принимается громко мурлыкать. – Если книга действительно принадлежит моей матери, то, возможно, моя кровь откроет ее? Раньше я только прикоснулась к ней. Но крови не предлагала, – сообщаю я, почесывая Мерлину шейку.

– И слава богу! – невесело восклицает Мэтью. – Если бы ты отдала ей свою кровь, боюсь представить, что могло бы произойти.

– Это действительно так серьезно? Все-таки у нас с матерью общая кровь.

Мэтью качает головой.

– Гвэд так не работает. Кровь уникальна для каждого человека. Твоя попытка обойти заклинание ничем не отличалась бы от моей. Только кровь твоей матери может снять защиту.

Я хмурюсь. Это волшебство настолько чуждо всему, к чему я привыкла. Для меня и моих близких родословные непрерывны, это наш величайший источник силы.

– Но мамы больше нет, – напоминаю я.

– Вероятно, поэтому инфекция и не успела пойти дальше, – отвечает Мэтью. – Я едва улавливал окружающую книгу магию, пока не увидел надпись. Она слабая. Будь твоя мама жива и поддерживай она защиту, проклятие могло бы выесть тебя изнутри в течение часа.

Я вздрагиваю, внезапно понимая, почему Мэтью так торопился. И все же зачем моей матери обладать чем-то настолько ужасным? Что было внутри этой книги, почему нуждалось в такой усиленной защите?

– Если мы подождем достаточно долго, волшебство в конце концов исчезнет? – спрашиваю я.

– Проклятие? Может быть. Но не замок. Если у тебя нет знакомых, кто специализируется на снятии заклинаний, эта книга защищена навеки.

Ответ приходит ко мне почти сразу.

– Уинифред, – шепчу я.

– Прости? – переспрашивает Мэтью.

Я поворачиваюсь к нему.

– Уинифред Беннет. Она метамагическая ведьма ковена. Возможно, ей известно, как проникнуть в эту книгу. – Не знаю, почему я не подумала о ней раньше. – Я пойду к ней завтра. Она живет на ферме за городом. Они с моей матерью были близки, так что, возможно, Уинифред согласится встретиться со мной, – говорю я ему.

Он прищуривается, обдумывая услышанное.

– Мы пойдем вместе, если ты не против, – наконец говорит Мэтью и улыбается, когда я без колебаний соглашаюсь.

На самом деле после всего, что произошло сегодня вечером, я сама хочу, чтобы Мэтью был рядом. Не уверена, что моя встреча с Уинифред пройдет мирно. Та и в лучшие времена умела быть взбалмошной. Невозможно предсказать, как она поведет себя, если я приду к ней и обвиню свою мать в использовании запрещенной магии. Но, возможно, Уинифред совсем не удивится?

Я смотрю на обложку тома. Мне следовало сразу же узнать работу Уинифред по гравюрам на коже. Похожие орнаменты украшают мамину книгу рецептов, «Навигатор» Миранды, «Звездный атлас» Селесты и мой «Травник».

Уинифред – единственная ведьма в радиусе восьмисот миль, способная создать подобный предмет. Возможно, именно она и сотворила это проклятие. Возможно, моя бедная мать, в конце концов, ни в чем не виновата. Но в любом случае завтра я столкнусь с самой могущественной ведьмой в Атлантическом ключе. И мне понадобится вся поддержка, которой я только смогу заручиться.

Глава 9. Стикс и камни

Деревья вокруг меня густые, и влажный холодный воздух пропитан запахом разложения. Темно – то ли от сумерек, то ли от густого леса, даже не знаю. Я кладу руку на ближайший дуб, надеясь заземлиться, обрести чувство направления. Но когда моя ладонь касается гнилого ствола, он трескается и от него отваливаются куски. Почему-то стекла. Я быстро отпрыгиваю назад, чтобы увернуться от них. Осторожно обхожу развалившееся дерево и молюсь, чтобы мои босые ступни не порезались об осколки.

Я подхожу к другому дереву и снова пытаюсь заземлиться. Оно тоже разлетается вдребезги от моего прикосновения, и осколки с приглушенным звоном сыплются на лесную подстилку.

Мое сердце начинает бешено колотиться. Если я не смогу соединиться с живым деревом, то никогда не найду выход из этого леса. Темнота вокруг меня становится все тяжелее, плотнее, она давит. Где-то в лесу издает протяжный крик сова – единственный признак присутствия другого живого существа. Очень хочется убежать, но я изо всех сил стараюсь двигаться размеренно, боясь потревожить прочие стекловидные деревья.

Иду, пока не натыкаюсь на черную реку, слишком широкую, чтобы ее можно было легко перепрыгнуть. При виде воды горло тут же пересыхает и меня охватывает сильная жажда. Я бегу к реке, падаю на колени на ее темном берегу и пытаюсь зачерпнуть в ладони немного влаги. Она ускользает из моих ладоней, как туман, и ее невозможно поймать. В горле саднит, жажда становится все отчаяннее. Я наклоняюсь, чтобы напиться прямо из реки, но поверхность воды будто уходит от меня. Я наклоняюсь еще дальше, мечтая о том, чтобы хоть одна капля влаги попала в растрескавшуюся пустыню в моем горле. Но тянусь слишком далеко и теряю равновесие, падая в черноту.

Вода врывается мне в уши и рот – желанный звук среди оглушительной тишины этого леса. Я не пытаюсь дышать: несмотря на то что нахожусь под водой, мои легкие принимают жидкость без малейшего протеста. Может быть, я наконец в безопасности? Эта мысль длится пол-удара сердца, прежде чем я вижу лица. Тысячи призраков поднимаются из глубины, раскрыв рты в безмолвном крике и уставившись на меня. Неожиданно я вижу среди них Маргарет Халливел. Ее призрачная фигура тянется ко мне. Я брыкаюсь и барахтаюсь, пытаясь выплыть обратно на поверхность, но ледяные пальцы хватают меня за лодыжку.

Я резко просыпаюсь и торопливо сбрасываю с ног одеяло. Лодыжку покалывает, как будто ее оцарапали невидимые ногти, но на коже нет никаких отметин. Тяжело дыша, я вглядываюсь в темноту своей спальни, почти ожидая, что призрачные фигуры последуют за мной в реальный мир. Но меня окружают только деревянные стены коттеджа. Я одна.

Глава 10. Четыре дня до Хеллоуина

Когда Мэтью заходит на кухню, на моей чугунной сковороде как раз обжаривается картошка фри. Этим утром в коттедже светло и свежо. Все окна распахнуты настежь, приветствуя голубое небо без единого облачка и свежий воздух. На улице холодно, но солнечный свет, пробивающийся сквозь кроны деревьев, дарит достаточно тепла, чтобы не замерзнуть.

– Присаживайся, – бросаю я через плечо Мэтью. – Завтрак