Рысюхин, помните свои шестнадцать? - Котус

когда пирушка набрала обороты. Вот в процессе набора оборотов выяснилось, что господа офицеры просто обожают петь, особенно хором, и сегодня главным номером программы оказался «Марш артиллеристов», тот самый, из-за которого дед когда-то от страха чуть из моей головы не выпал. Тот, где «Артиллеристы, Кречет дал приказ» и далее по тексту. Пели его не знаю, сколько раз, но каждые десять минут — точно. Причём на сей раз представители других родов войск не то, что не пытались перепеть или заглушить чем-то своим, как это, по рассказам офицеров, зачастую случалось раньше. В рамках «дружеской конкуренции и традиционного соревнования родов войск». Более того, ещё и подпевали, а на строчке «стволы тяжёлых батарей» слово «тяжёлых» норовили сопроводить стуком кружки по столу. Короче, артиллеристы сегодня были героями дня и именинниками, и я, как их полноценный, как выяснилось, представитель, тоже.

Ну, и как этому самому представителю, мне и наливать пытались от всей души. Я, как мог, «сачковал», однако всё пропустить никак не удавалось. В итоге меня всё же подпоили, плюс ушло напряжение последней недели, этого бесконечного ожидания и постоянных сомнений — угадали мы или нет, знает ли о нас противник и чем вообще всё кончится. И к этому ещё удовлетворение от того, что — справились, отстояли честь Империи и наказали супостата.

В общем, расслабило меня, может быть даже слишком. Настолько, что я даже рассказал один из дедовых анекдотов, как обычно — пошлый, но неожиданно смешной. Про расслабившихся собачек[1]. Господам офицерам этот грубоватый, мягко говоря, юмор неожиданно понравился. А окончательно закрепил анекдот в местном фольклоре, сам того не ожидая, заехавший на огонёк начальник пограничного отряда. Он поднял обязательные тосты, а затем, прощаясь, толкнул напутственную речь в адрес собравшихся, которую закончил таким пассажем:

— Празднуйте, господа офицеры, но не забывайте об умеренности. И не расслабляйтесь слишком сильно — враг не дремлет!

Он явно не ожидал такой реакции, как дружный искренний смех и бурные овации. Ну, ничего — думаю, от силы минут через десять ему анекдот расскажут. А по столам уже пошло: «Не расслабляемся, господа — враг близок и коварен!»

Я, с неизжитой с детства наивностью, собирался отправиться в обратный путь уже на следующий день. Ага, как же! Три раза, и все — с разбегу! Проблемой стал даже не тот факт, что мои гвардейцы тоже праздновали, и им тоже подносили, но они, в отличие от меня, не слишком-то и пропускали тосты, так что утром в состоянии сесть за руль были очень немногие — преимущественно последняя смена часовых, охранявших миномёты, да их разводящий. Отчётность! Её Макулатурное Величество!

Стреляла моя личная гвардия, из де-юре принадлежащего лично мне оружия и моими личными минами. Казалось бы — какие ещё отчёты, за что и перед кем⁈ За достигнутый результат отчитаюсь перед Государем или, в крайнем случае, его канцелярией — думал я. Как же! Порядок действий, причины, боевое планирование, куда стреляли, кто стрелял, как стрелял. И расход боеприпасов — тоже! Во-первых, для определения боевой эффективности, в том числе — и наших действий, и новых миномётов, а во-вторых — для порядка.

Задержались на два дня, что, на самом деле, очень даже оперативно для такого рода дел, выезд запланировали на утро третьего дня, но так и не выехали. С одной стороны, задержка пошла на пользу дела, если бы мы уехали всё могло быть куда хуже, с другой — последующие события обогатили мою коллекцию сюжетов для ночных кошмаров.

[1] Я предупреждал — пошлый и не совсем цензурный.

Идут по улице мама с дочкой, и тут вдруг за углом — собачки, скажем так, активно размножаются. Дочка:

— Мама! А что это собачки делают⁈

— Эээ… нуу… как тебе сказать-то… Понимаешь, собачки решили немного расслабиться…

— Ага! Я так и знала! Стоит только расслабиться — тут же вы…т!

Глава 8

Сначала отъезд задержался из-за погоды. Утром горы внизу закрыл туман, густой и плотный, как разлитое молоко. Уж простите за избитое сравнение, но иначе не знаю, с чем ещё сравнить. Его верхняя кромка клубилась где-то метров на сто-сто пятьдесят ниже нашей базы, причём опустившимся на землю облаком, ещё одно избитое сравнение, туман не казался. Нет, это по виду была именно жидкость, причём горячая, от которой пар идёт. Струи тумана перемещались, перемешивались, обтекали вокруг гор и отдельных скал… Красиво, завораживающе, поэтично — но вообще нифига не видно, где там извивается заковыристыми петлями дорога! Нет, возможно, изнутри туман не выглядит таким непроницаемым, и там есть видимость «аж целых» метров пятьдесят, но такой аттракцион «Молдавские горки» нам не нужен, вот совсем и абсолютно. Так что единогласно решили отложить выезд, пока вся эта красота не рассосётся. Ну, или хоть видимость улучшится метров хотя бы до трёхсот.

А уже через час стало не до красот: на заставе спохватились, что пропал боец! И, казалось бы, какое мне до этого дело, какое пограничникам дело до меня? И, оставайся я в их глазах просто каким-то бароном, пусть и выполняющим поручение Государя, никто бы мне и слова не сказал. Более того, проследили бы, чтобы скандальная информация не просочилась из ведомства. Но раз уж проявил себя как флигель-адъютанта, то есть — офицера для особых поручений, более того, для личных особых поручений Императора, то меня тут же включили в цепочку принятия решений, чтобы скинуть хоть часть ответственности.

Пропавший боец, носивший уже лычки младшего унтера, отслужил на границе почти два года, за это время познакомился с кое-кем из местных и даже ухитрился стать официальным женихом одной девицы. Девица, дочь местного пастуха, жила с семьёй на хуторе примерно в полутора верстах от заставы, и наш унтер время от времени навещал её, как в увольнениях так и, иногда, в самоволку бегал, прикрываемый от командования сослуживцами. Правда, в этот раз он ушёл законно и официально, но не явился на утреннюю поверку. За «загулявшим» бойцом отправили наряд, который вернулся с выпученными глазами и заявил, что на хуторе нет никого вообще! Тут-то всё и закрутилось по-взрослому. На хутор отправили усиленный наряд с офицером, который констатировал одно: скотина заперта, вещи немного разбросаны, словно кто-то что-то искал, но так, поверхностно, плита растоплена, но похлёбку для свиней вариться на неё так и не поставили. И — ни одного человека, хоть осмотрели всё.

Надо сказать, что слово «пастух» для описания хозяина невесты не совсем подходило, скорее, хуторянин,