Шеф с системой. Империя вкусов - Тимофей Афаэль

— Это не цветочный мед, — спокойно сказала она.

— Что⁈ — возмутился торговец. — Чистейший цветочный! Сам собирал!

— Липовый, — невозмутимо продолжила Варя. — Хороший, качественный, но липовый, а ты его продаешь как цветочный, который вдвое дороже.

Мужик побледнел: — Да ты что несешь, девчонка! Откуда тебе…

— Цвет светлее, — перебила его Варя, указывая ложкой. — Цветочный — темно-золотой, почти янтарный. Этот — бледно-желтый. Плюс запах — у липового сладкий, но без той густоты, что у цветочного и на вкус он легче, не такой насыщенный.

Она поставила ложку на прилавок и посмотрела торговцу в глаза: — Липовый мед хороший, я его возьму, но по нормальной цене — две монеты, а не четыре, как за цветочный.

Торговец открыл рот, потом закрыл. Понял, что обманывать эту девчонку бесполезно. — Две с половиной, — буркнул он. — Последнее слово.

— Две с половиной так две с половиной, — кивнула Варя и отсчитала монеты.

Когда они отошли, Матвей покачал головой с восхищением:

— Как ты разбираешься в продуктах? Цвет, запах, консистенция… Мастер тоже так делает, когда выбирает ингредиенты. Только я пока не научился так хорошо.

— Мастер? — переспросила Варя, бросив на него быстрый взгляд. — Ты про Александра?

— Да, — кивнул Матвей, и в его голосе прозвучала такая искренняя теплота, что Варя невольно замедлила шаг. — Он мой учитель. Спас меня, когда я умирал от голода в крепости, где нас обоих держали. Я был никем — поваренком, которого все пинали, а он… он увидел во мне человека.

Варя молчала, слушая.

— Он не обычный повар, — продолжал Матвей, глядя куда-то вдаль. — Он умеет видеть то, чего другие не замечают. В людях, в продуктах, в ситуациях. Помнишь, как он вчера готовил мясо? Для него каждый кусок — способ говорить с людьми.

— Говорить? — нахмурилась Варя.

— Ну да. Он накормил тебя и детей не просто чтобы накормить, а показать, что вы для него важны. Что он о вас заботится, — Матвей наконец посмотрел на нее. — Мастер всегда так делает. Сначала кормит, потом говорит. Потому что сытый человек слышит лучше, чем голодный.

Варя шла молча, переваривая услышанное.

— А откуда он? — наконец спросила она. — Он же не из здешних и ты тоже.

— Мы с севера, — коротко ответил Матвей. — Служили у одного знатного рода. Но… так вышло, что нам пришлось уехать. Начать заново.

Он не стал вдаваться в подробности — про войну, про интриги, про Морозовых. Варя не должна была знать слишком много, но и соврать он не мог.

— Понятно, — кивнула Варя. Видимо, она привыкла, что люди в Слободке редко рассказывают всю правду о своем прошлом. — Значит, он твой учитель. Чему он тебя учит?

— Всему, — просто ответил Матвей. — Готовить, думать, видеть возможности там, где другие видят только проблемы. Вот как вчера с вами — любой другой вызвал бы стражу и выгнал детей, а мастер увидел… команду.

Варя снова замолчала. Потом вдруг сказала:

— Он странный, твой мастер.

— Знаю, — улыбнулся Матвей. — Но он хороший. Я за него в огонь и в воду.

Варя покосилась на него и неожиданно усмехнулась:

— Ладно. Посмотрим, какой он на самом деле. Слова — это одно, а дела — другое.

— Увидишь, — уверенно сказал Матвей. — Скоро увидишь.

Матвей начинал понимать — выживание в Слободке требовало не меньше ума и знаний, чем торговля в богатых кварталах. Просто навыки были другие.

Они уже собирались уходить, когда подошли к торговцу щелоком. Варя показала на большой серый брусок:

— Этот сколько?

— Полфунта весом, — ответил продавец, грузный мужик с жирными пальцами. — Шесть монет.

— Дорого, — отрезала Варя. — Четыре дам.

— Пять, последнее слово, — продавец изобразил великодушие. — Щелок хороший.

— Ладно, пять так пять, — согласилась Варя и протянула монеты.

Продавец быстро взял деньги, отломил от большого куска кусок поменьше и протянул ей. Варя уже собиралась взять, но Матвей вдруг перехватил её руку.

— Погодите, — он внимательно посмотрел на отломанный кусок, потом на весы рядом с прилавком. — Взвесьте.

— Зачем? — насторожился продавец. — Я на глаз отмерил, всегда так делаю.

— Взвесьте, — твёрдо повторил Матвей.

Продавец нехотя положил кусок на весы. Стрелка показала чуть больше трети фунта.

— Смотрите, — Матвей указал на весы. — Треть фунта. Вы сказали — полфунта за шесть монет, согласились на пять. Значит, пять копеек за полфунта, а дали треть фунта. Это обман.

Варя мгновенно всё поняла, и её лицо стало жёстким:

— Ты что, нас за дураков держишь⁈

— Да я просто ошибся! — забормотал торговец, бледнея. — Отломил меньше, чем думал…

— Не ошибся, — спокойно сказал Матвей. — Вы специально отламываете меньше, когда покупатель не проверяет вес. Мой отец был купцом. Он научил меня распознавать такие фокусы ещё в детстве. На глаз полфунта от трети не отличишь, если не знаешь, но разница в деньгах — две монеты. За день на таких обвесах можно заработать довольно много.

Продавец открыл рот, но Варя его опередила:

— Давай полный вес и еще немного сверху или я пойду к старосте рынка и расскажу, что ты покупателей обвешиваешь. Тебя с этого места выгонят так быстро, что следы не успеешь замести.

Торговец, чертыхаясь, отломил ещё кусок и положил на весы. Теперь стрелка показала ровно полфунта. К этому куску он доложил еще небольшой кусочек.

— Вот так правильно, — кивнула Варя, забирая щелок.

Когда они отошли подальше, Варя остановилась и впервые посмотрела на Матвея с настоящим уважением:

— Как ты это увидел? Я бы ни за что не заметила!

— Опыт, — просто ответил Матвей. — Отец возил меня на ярмарки. Говорил: «Купец должен видеть обман за версту, иначе разорится». Обвес — самый старый трюк. Продавец называет вес, который покупатель не может проверить на глаз, отламывает меньше, забирает полную цену. За день так можно украсть монет двадцать чистыми.

Варя медленно кивнула:

— Значит, твой отец действительно был купцом. Хорошим купцом.

— Был, — тихо согласился Матвей.

Варя помолчала, потом неожиданно протянула ему руку:

— Ладно. Теперь