Влюблен без памяти - Ольга Александровна Лисенкова

– Я не… – возмутился было Орен, но тут же расхохотался.

Положа руку на сердце, сказать, что он никогда не пытался над ними насмехаться, было нельзя. В ее словах было много истины – и потому он сейчас смеялся, смеялся над собой.

Глядя на него, Марианна тоже улыбнулась.

– Я полагал, что вам это приятно. Если я знаю, кто вы, я же не могу обращаться к вам иначе, – проговорил он вполголоса.

– Мы давно уже не знатные дамы, милорд. Мы никогда и не были графинями. Мне было всего восемь лет, когда нас лишили титула, а Вивьен только-только исполнилось десять.

Он молча кивнул.

– Теперь мы две простые портнихи. Уверена, что Вивьен согласится со мной, милорд, – нам было бы приятнее и легче, если бы вы называли нас по имени, без особых церемоний. После того, что вы сделали для нас, мы…

Она не стала договаривать.

– Я не могу называть вас по имени, пока вы называете меня «милорд».

– Но это же факт. Вы лорд, лорд Орен. Мы две бедных швеи.

Орен потер переносицу.

– Давайте вернемся к этому вопросу завтра, леди Марианна. Сейчас уже слишком поздно. Боюсь, я совершенно не способен выдумывать сейчас уместные аргументы, и ваша сестра, возможно, так и не уснула, в тревоге дожидаясь вас. Я позову Дрейка, он проводит вас туда, где устроил леди Вивьен. Я просто не знаю, куда вам идти.

Марианна снова кротко кивнула, но, когда он повернулся, чтобы разбудить дворецкого, положила руку ему на локоть.

– Милорд, – сказала она, опустив глаза, – в вашем доме еще гостят те знатные барышни… или любые другие?

– Что?

– Те барышни, которые бьются за право вас захому… назвать вас мужем, они еще здесь?

– Что?! – Орен не выдержал и снова рассмеялся.

– Это непростительная дерзость, милорд, что я спрашиваю вас об этом, но нам с Вивьен лучше завтра утром исчезнуть еще до того, как они проснутся. Нам совсем не хочется встречаться с кем-то из них. Мне очень повезло, что среди тех, с кем я тогда столкнулась в вашей лаборатории, не было наших старых знакомых; мы с Вивьен сейчас живем так, чтобы не пересекаться ни с кем из знатных особ. Кроме того, мы должны явиться на работу рано утром, и нам, конечно, надо будет перед этим переодеться и привести себя в порядок. Попросите Дрейка разбудить нас в пять часов, если вам не трудно, и не сердитесь, что мы не попрощаемся с вами перед уходом.

Орен с силой потер лицо руками.

– Я понимаю ваши чувства, – сказал он со всем возможным терпением, – но обо всем этом не может быть и речи. Гостей в доме нет. С некоторыми слугами вы давно знакомы. Сейчас уже, должно быть, два часа ночи, а то и три! Встать в пять утра после всех этих испытаний! Леди Марианна, я распоряжусь, чтобы Юбер с самого утра навестил мадам Фонтен и довел до ее сведения, что вы на несколько дней ушли в отпуск, вы обе. Поверьте, она получит достойный куш.

На этих словах он подмигнул и оставил Марианну, которая так растерялась, что не нашла слов.

Глава 20

Вивьен действительно не смежила век в тревоге за Марианну, так что младшая искренне повинилась, что не слишком к ней спешила, увлекшись беседой – или препирательствами – с милордом. Объяснившись с сестрой, Марианна с наслаждением воспользовалась преимуществами богатого дома – горячей ванной. Ей все казалось, что платье и волосы впитали кислый запах безнадежности и обреченности, навеки повисший в участке. Дрейк, на лице которого отражались сомнение и неодобрение, тем не менее не высказывал своего мнения, вел себя безупречно и убедил прежних хозяек, что их платья, рубашки и юбки непременно нуждаются в стирке. Вместо их собственных нарядов он временно выдал им ночные рубашки и платья горничных.

Вивьен, распереживавшись за сестру, смогла уснуть только к утру, а Марианна проснулась рано. Никак не получалось лежать на чистейшем белье в удобной кровати и не думать о том, что этот дом раньше принадлежал Рендинам, а сейчас перешел в чужие руки. Право, нельзя дважды войти в одну и ту же реку, не стоило и пытаться. Марианна бесшумно поднялась, надела простое и удобное темно-синее платье, униформу для горничных, застегнула на поясе сумку с драгоценным артефактом, причесалась и заплела волосы в скромную косу. Через несколько минут она выскочила на крыльцо и замерла, глядя на просыпающийся летний сад.

Так она и стояла, когда за спиной раскрылась дверь и раздался ласкающий слух баритон:

– Леди Марианна! Запланировали утренний моцион? Вы позволите к вам присоединиться?

Она с улыбкой обернулась.

– Доброе утро, милорд! Смотрите, какое доброе!

– Смотрю, – отвечал он, не сводя с нее глаз.

Под его взглядом она почувствовала, как каждый волосок встает дыбом, и поспешно отвернулась.

– Сад после вчерашнего дождя будто весь промыт, такой чистый и свежий, и птицы поют! Невероятное утро!

– Согласен. Птицы, да. Пройдем по липовой аллее, – сказал лорд, предлагая ей локоть.

Они сошли с крыльца и медленно двинулись по посыпанной песком дорожке. Солнце пока стояло невысоко, между деревьев гулял прохладный ветер, и от него – конечно, от него – щеки Марианны разрумянились.

– Хорошо ли вам спалось? – учтиво поинтересовался хозяин.

– Благодарю вас, – на автомате ответила она.

– Но встали вы рано.

– Так же, как и вы.

Орен тихо засмеялся.

– Я не мог не думать о том, что вы гостите у меня, что вы совсем близко. – Он помолчал. – Какие чувства должен испытывать человек, посещающий свой родной дом как гость?

Марианна сбилась с шага.

– То, что осталось здесь, в доме и в саду, по-старому, – от этого щемит сердце. То, что изменилось… При виде этого сердце тоже болит, но по-другому. – Она искоса взглянула на спутника. – Простите за откровенность.

– Я ценю откровенность.

– К чему говорить об этом? Давайте о чем-нибудь другом. У вас столько яблок в этом году! Разве вы не приказываете их собирать?

– Мы с ними не справляемся, – улыбнулся он. – Заполним для вас корзину перед вашим отъездом, если вам угодно.

Разговор снова прервался: Марианна и стремилась обратно в свою скромную комнатушку, где душу не рвали бы бесплодные амбиции и болезненные воспоминания, и вместе с тем хотела, чтобы вечно длились эти мгновения, когда она шагает с любезным, очаровательным лордом рука об руку, будто имеет на это право, по прекрасному утреннему саду, где все дышит свежестью.

В конце липовой аллеи обнаружился пруд.