Джунгли зовут. Назад в прошлое. 2008 г - Валерия Корносенко

Как говорится, никто не уйдет безнаказанным.

Рита хлопотала на кухне, мурлыкала под нос себе веселый мотивчик, споро накрывала на стол и была спокойна и безмятежна. Я даже засомневалась, может, зря нагнетала?

— Рассказывай?

— Да я в восторге! Столько активности! Столько комментов, столько хейта! Людей просто рвет на части от нашей бомбы. Мама звонила, кричала в трубку, что нас всех на Колыму сошлют, — Рита нервно хихикнула, — Ну она у меня никогда особой терпимостью не отличалась. Соседи приходили, носы свои любопытные совали: «Как так? В их подъезде творится История! А они не у дел.» Спрашивали, планируются ли съемки второй серии, — веселье Риты мне отчего-то совсем не передавалось, — Александр вчера ночью зачем-то приехал, а ты сопишь в две дырки. Мне кажется, он расстроился. Как-то скомканно что-то пробубнил и снова уехал. Ты ему чего-то наобещала, Ань? Ты помнишь, что он женат? — на лбу подруги пролегла тонкая морщинка беспокойства.

— Нет.

Рита смотрела на меня скептически, словно сканируя насквозь.

— Нет же, говорю! Ой, всё. Сама разберусь.

— Да уж будь добра, разберись со своими мужиками. Завела гарем, бродят теперь под окнами, вздыхают.

— Не смешно.

— А я и не смеюсь. Кстати!

Слова подруги прервал продолжительный звонок в дверь. Мы переглянулись. За трелью последовали глухие удары по обшивке нашей не столь крепкой входной конструкции.

По спине пробежал холодок. Мы с Ритой нерешительно смотрели вглубь коридора, но никто не решался пойти открыть.

— Может притвориться, что нас нет?

— Анна, шутки закончились, немедленно откройте. — грубый, мужской голос из-за двери звучал приглушенно, но очень угрожающе.

Мы синхронно выдохнули, поняв, что к нам ломится Олег. Рита так и вовсе вернула улыбку и пошла открывать. Я же не была столь уверена в своей безопасности, и не зря.

Олег влетел на кухню, прямо в верхней одежде. От него пахнуло волной морозной свежести. Несмотря на бодрость утра, лицо его было красным, вены на шее вздулись от напряжения, а взгляд метал молнии и казался немного шальным.

— Ты-ы-ы… — напряженно вытянутая рука в мою сторону с указывающим в меня крупным грубым пальцем замаячила перед моим носом.

Но больше Олег не вымолвил ни звука, лишь глубоко и рвано задышал. И никак не мог подобрать цензурных слов, чтобы выразить свою мысль.

Он зло обернулся, и я увидела за его спиной, сложившую лапки на груди, растерянную Ритку.

— Иди погуляй, — рявкнул Олег и захлопнул, жалобно звякнувшую дверь кухни. — Анна, — он прорычал мое мягкое имя, словно то состояло из одних щипящих звуков, и, вновь обернувшись ко мне, протер лицо рукой, в попытке сбросить напряжение, — Сколько еще ты будешь мне нервы трепать, а? Ты что, мать твою, творишь, женщина?

Его пальцы сжимались и разжимались в кулаки, а свекольный цвет лица не спадал ни на тон. Я же опасливо сжалась на стуле и могла лишь затравленно смотреть на него снизу вверх, затаив дыхание.

Было ли мне страшно? Скорее я замерла, как тот страус, спрятавший голову, но оставив врагу смачную филейную часть, провоцирующую того для хорошего пинка.

Словом, сидела, помалкивала, притворившись невидимкой. В душе теплилась робкая надежда на то, что ударить Олег меня не посмеет. Да и его ручища, которой он может обхватить мою голову и раздавить как орех, отправила бы меня меня моментально на тот свет, к Волчице в компанию.

Мужчина отвернулся к столешнице, налил стакан минералки и выпил залпом. В тишине кухни слышалось лишь его напряженное дыхание. Налил еще стакан, еще выпил.

Я невольно сглотнула, и это прозвучало как-то неожиданно громко.

Олег обернулся. Краснота с его лица начала отступать, дыхание выравниваться.

— Что же ты творишь, Анна? Ты в игры играешь совсем недетские. Не понимаешь, насколько это опасно? Тебя пожалели — вежливо попросили угомониться. Так нет, — он снова сжал кулак, слегка пристукнув по столешнице, отчего чашки жалобно звякнули. — Захотела по-взрослому? В колонии посидеть? С урками чалиться и чифирок попивать? Или в застенках перебирать архивы, делая прогнозы для сильных мира сего? Думаешь, эта перспектива настолько далека и нереальна? Так вот, ты ошибаешься! Ты ее делаешь не просто возможной, собственными же руками. Ты просто идешь по лесу с голодными волками, флагами размахиваешь и орешь «Кушать подано». Ты чего добиваешься, Анна? Жить надоело? — в крайней фразе вновь прорезались рычащие нотки.

— Да что я такого сделала? За что меня сажать?

— Найдется за что, не сомневайся! — его голос был громким, а тон грубым.

Мне было очень обидно выслушивать вот такую нотацию, да еще и так грубо…

— А вам не кажется, что такими действиями вы всколыхнете еще большую волну протестов? Если, как вы утверждаете, народ поверил, что им мешает выйти на митинги в мою поддержку?

— Ты кто такая, Анна Владимировна? Кем ты себя мнишь? Великой Вангой? Ни. Хрена. Подобного. — он говорил сквозь зубы, вбивая свои слова как тяжелые колья, которые, падая, вгоняли в безнадегу и тоску, — Это так не работает. Ни один ясновидящий не был еще неучтенным, праздно шляющимся и творящим все, что ему вздумается. Говорил же тебе…

Он махнул рукой и, наконец, увидел, что до сих пор в куртке. Резко рванул дверь в коридор, чуть не уронив на себя Риту, которая все это время беззастенчиво подслушивала.

— Ой!

— Я что непонятно выразился? — остротой и арктическим холодом его голоса можно было проморозить камень. Вот и Рита замерла сусликом. — Брысь отсюда, — он впихнул ей в руки куртку и вернул дверь на место.

Подошел к окну. Во мне же закипала злость. Как они меня все достали своими нравоучениями! И я не выдержала.

— Если бы вы видели то, что видела я в своих бесконечных снах и видениях. Смерти, пандемию, войну, растление наших детей, вывернутые наизнанку религии! Может, вы, наконец, тоже бы резко повзрослели и перестали играться с пистолетиками, мериться письками, в то время, когда мир катится в бездну! — меня подняло на ноги волной возмущения.

— Видел я твое кино. Это страшно, это не укладывается в голове настолько, что даже кажется, что может быть правдой. — он покачал головой, — Несмотря на то, что лично я к тебе претензий