Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников

Несущуюся навстречу фуру уже можно было рассмотреть во всех деталях. Ева стиснула зубы, чтобы не завизжать. Денис качнул рулём вправо и встал на свою полосу. Фура возмущенно просигналила. Водитель в кабине, обернувшись к Денису, что-то беззвучно прокричал.

Ева выдохнула. Повернулась к Леопольду и сказала:

— Вы неправы.

Глава 21

Леопольд приподнял брови.

— Вот как? И в чём же я неправ, прелестное дитя?

— Я вам не дитя! Я — видящая. Работаю, как все. — Ева вытянул вперёд руку с четырьмя бусинами на шнурке. — И я знаю, о чём говорю. Наша работа — это… — Она замолчала; то, что хотела сказать, показалось слишком пафосным. Но другие слова не нашлись. — Наша работа — это отдавать себя. Когда душа возносится, ты получаешь от неё свет. Тепло, благодарность… Но вместе с тем и отдаёшь. Какая-то частичка тебя уходит навсегда. Если ты не отдашь эту частичку, ничего не получится. И каждый из нас это понимает после первого же вознесения. А на самом деле, ещё до того, как мы соглашаемся стать проводниками. Мы делимся собой, своей душой с каждым, кого возносим.

— Хотите сказать, что эта субстанция бесконечна? — Леопольд посмотрел на Еву так, будто прикидывал, сколько «субстанции» может поместиться конкретно в ней.

— Конечно. Она ведь не материальна. Что-то души вознесенных у нас забирают, но что-то и отдают. Я пытаюсь сказать, что человек, который неспособен отдавать, делиться собой, не смог бы стать проводником. Просыпаются лишь те люди, которым это дано. А вы сидите тут, как бабка на лавке: в короткой юбке, значит, проститутка! На мотоцикле гоняет, семью не заводит — значит, не способен ни о ком заботиться! Су́дите по себе. Денис вот сейчас на встречку выскочил, потому что был уверен, что успеет на свою полосу вернуться. Если бы не был уверен, не стал бы рисковать. Нас тут, кроме него, ещё трое, и он считает себя ответственным за каждого. У нас просто работа опасная, и от обычных людей её скрывать приходится. Какие, нафиг, отношения при такой работе? Врать, что ли, всю жизнь? Изольда ведь вам тоже, наверное, не сразу сказала, что она видящая.

— Не сразу. — Леопольд помрачнел. — Если бы сделала это раньше, возможно, нам бы удалось решить вопрос иначе. Но первую пилюлю я получил, когда находился, по сути, без сознания. Не отдавал себе отчёт в происходящем. А дальше уже просто не мог ничего поделать с Изольдой. То, что она, потакая собственным представлениям о том, каким должен быть мир вокруг, бесконечно продлевает мне жизнь — её решение. Я не просил Изольду делиться этими вашими пилюльками. Они полагаются ей, а не мне! Не раз говорил, что Изольда могла бы употребить их на какое-нибудь гораздо более благое дело…

— Делиться? — Денис проронил первое слово с тех пор, как Леопольд начал произносить обвинительную речь.

— Ну… Да. А как ещё это можно назвать? Ведь пилюли — часть жалованья Изольды…

— Нет, — сказала Мстислава. Обернулась назад, глядя на Леопольда. — Эту сказочку она придумала специально для тебя. Мы не получаем пилюли. В этом нет необходимости, и без них живём вечно. Просто потому, что мы — проводники. А пилюли получают обходчики. Каждая пилюля — это спасённая душа, которую они приводят к нам. Это случается, как ты понимаешь, не каждый день и не с каждым.

— Но откуда же тогда… — Леопольд растерянно замолчал.

— Твоя сестра слишком тебя любит, — сказала Мстислава. — Она из кожи вон лезла ради того, чтобы продлевать тебе жизнь. Договаривалась, изворачивалась, добывала пилюли всеми правдами и неправдами. Всё — ради тебя.

— Да не ради меня! — взревел вдруг Леопольд. — Поймите вы, наконец! Не ради меня — а ради себя! Ради своего душевного спокойствия! Ради того, чтобы говорить себе: по моей вине погибли отец и мать, но брата я уберегла! Брат — со мной, и будет со мной всегда. Моё существование нужно Изольде, а не мне! Если бы я только знал… — Он стиснул кулаки.

— Что? — бросил Денис. — Правду о пилюлях?

— Да.

— Ну и что бы ты сделал?

— Есть много способов уйти из жизни. Изольда это понимала. Знала, что я не позволю ей унижаться, ради меня умолять о чём-то посторонних людей. Потому и не говорила мне ничего.

Денис кивнул.

— Угу. А сам ты проглотил её сказочку, не поперхнувшись, и ни разу больше ни о чём Изольду не спросил. Ты вообще с ней разговаривал?

— Конечно. Как можно жить в одной квартире, не разговаривая?

— Точно так же, как можно жить в одной квартире двадцать лет и не замечать, что твоя сестра не постарела ни на день! Если бы ты хотел знать об Изольде больше, знал бы. Она же как открытая книга, всё, что думает, на лице написано! Ничего бы не сумела утаить. Но тебе было всё равно. Ты жил своей жизнью, созерцал и какой там ещё дурью маялся, а на Изольду попросту не обращал внимания. Я почему и психанул тогда — когда в гости к ней нагрянул и мы с тобой поговорили по душам.

Денис замолчал. Леопольд тоже молчал, глядя в окно. Ева заметила, как побелели костяшки пальцев, стиснутых в кулаки.

— Приехали, — сказала Мстислава. — Вязьма. Кто знает, где тут школа Тимуркина?

Денис и Ева недоуменно переглянулись.

— Я думал, вы знаете, — сказал Денис. — Или у этой вашей Софьи дорогу спросили.

— Не знаю, — удивилась Мстислава. — Откуда мне знать? Где старая станция была, помню. Ну так Софья говорит, они с того места уже сто пятьдесят лет как переехали.

— Давайте позвоним Софье, — предложила Ева. Достала телефон.

Мстислава кивнула:

— Звони.

— Номер скажете? Я не знаю.

— А кто знает?

Снова недоуменное молчание. Денис вздохнул.

— Значит, едем туда, где прежде станция была. Что-то, да узнаем…

— Подожди. — Ева копалась в телефоне. — Улица Ленина, сорок семь! У Тимура на странице номер школы указан.

Мстислава посмотрела на неё с уважением.

* * *

Двери школы были заперты. Видящие прошли сквозь них, Леопольд остался стоять на крыльце.

Не успели подойти