Системный Кузнец. Трилогия - Ярослав Мечников

— Прости, что я тут… вспылил. Ты-то тут при чём.

Парень медленно повернулся и удивлённо посмотрел, а затем просто кивнул, принимая извинения без слов и без вопросов. Тут же напряжённая атмосфера исчезла, сменившись пониманием.

— Ладно, — Киан выдохнул, молча пошёл к последней застывшей твари и с силой вонзил гвизарму ей в брюхо. Та резко, как свинья, взвизгнула, дёрнулась в припадке и тут же скрючилась.

Я тоже огляделся, выбирая, куда идти дальше, и побрёл в сторону более узкой улочки. Работа продолжалась.

Пока в одиночестве продолжал истреблять тварей, накалывая одну за другой и слушая предсмертный писк, заметил, что всё больше думаю, а не просто действую. Мысли сами по себе уводили в размышления о будущем. Что ждёт эту деревню? Как много людей погибло? И неужели те, кто останется в живых, смогут и дальше здесь жить с постоянной угрозой нового нападения?

Одна из тварей застыла прямо на стене лачуги, крепко вцепившись тонкими лапками в выщерблины в глиняном покрытии. Подошёл и осмотрел её так, будто видел впервые — огромная кукла жука. Сбоку, в сочленении панциря, увидел участок мягкой плоти, покрытой чёрными волосками.

«Интересно,» — пронеслось в голове, — «Как оно чувствует? И чувствует ли вообще хоть что-то? Не просто боль, а что-то более осознанное? Привязанность? Страх?»

Никогда раньше не задумывался о том, что чувствуют насекомые. В прошлой жизни это были лишь маленькие, назойливые существа, а теперь это огромная тварь, способная уничтожать деревни.

Поднял гвизарму и впервые осознал, что это существо тоже живое.

Будто смакуя момент, захотелось прочувствовать секунду, когда из него уходит жизнь.

«Я что, совсем спятил? Кукуха поехала после сотен убитых падальщиков?» — кривая улыбка появилась на лице.

Аккуратно просунул остриё гвизармы между стеной и её пузом. Секундная пауза, а затем — рвущее движение вбок.

Хлюп.

Снова тот же писк, будто существо ударили электрошокером, вырывая из пут вечного сна. Лапки судорожно дёрнулись — тварь отсоединилась от стены, рухнула в снег и тут же съёжилась, покрываясь чёрной корочкой.

Опять тишина. Только на другой улочке раздался точно такой же предсмертный визг — Киан делал то же самое.

— Пятьсот восемьдесят, — проговорил вслух, считая и своих, и его.

Каждая смерть была слышна на всю деревню, разносясь эхом. Только гул ветра, наши скрипучие шаги по снегу и обрывающийся визг — больше ничего.

Так продолжалось ещё часа два. Ходил по мёртвой деревне в поисках застывших существ — тех становилось всё меньше. Приходилось прочёсывать местность внимательно, заглядывать в тёмные проулки, поднимать голову, осматривая крыши. Нескольких пришлось уничтожать, забираясь наверх. Запрыгнуть на крышу я, конечно, ещё не мог, но когда попробовал, то с удивлением обнаружил, что подпрыгиваю почти на высоту своей головы. Прислонил гвизарму к стене, зацепился за край крыши, подтянулся и, балансируя на скользкой соломе, достал застывшее существо наконечником.

Проходя мимо одного из домов, увидел в окне, где был прорван бычий пузырь, жуткую картину — внутри, в тёмном углу, сидели, прислонившись друг к другу, мать и маленькая девочка. Девочка уткнулась лицом женщине в плечо, а мать застыла в озирающейся позе, словно до последнего мгновения пыталась защитить ребёнка. На её щеке блестели замёрзшие слёзы, а глаза были чёрными и беспросветными.

Сил уже не оставалось, глаза слипались — эта картина хоть и была ужасной, на удивление, не вызвала сильных чувств — ни страха, ни грусти, только пустоту. Тяжело дышал, прислонившись к хлипкой стене дома — с неё посыпалась глиняная крошка. Просто стоял и смотрел на серое небо. Хлопья снега, падающие в белой мгле, стали такими редкими, что их почти не видно.

Барон.

В этот момент в полной мере понял всю глубину ненависти этих людей к нему. Забрал лучших мужчин, забрал ополченцев и не дал ничего взамен — никакой защиты. Зато стабильно, из года в год, присылал «Грифонов» за данью — забирал лучшее зерно, бычков, шкуры и лучшее оружие. Выкачивал из этой земли всё, оставляя жителей голыми и беззащитными перед лицом Диких Земель.

Где-то вдали раздался очередной предсмертный писк. В отличии от меня, Киан не останавливался — продолжал находить и уничтожать тварей. «Чёрт, и где он их только видит?» Последние несколько минут я просто ходил, и ничего — кажется, уже не осталось ни одного жука.

А, нет.

Отправился вниз к частоколу и пошёл вдоль него. Прошёл уже почти половину деревни, но не обнаружил ни одного застывшего жука, а ведь я здесь ещё не был. Неужели молодой охотник меня опередил? Мы как-то разошлись и даже не договорились о распределении территории, а ведь так было бы правильнее — разбить деревню на сектора, методично зачистить каждый… Я же спасатель — должен был об этом подумать, но голова совсем не варила, всё было как в тумане.

Медленно побрел по деревне сам не понимая куда, уже даже не глядел по сторонам в поисках падальщиков — просто шёл.

Эти твари и эти мёртвые люди… Я то и дело натыкался на растерзанные тела… Конечно, в прошлой жизни, как уже говорил, приходилось видеть многое… но… но…

В этот момент что-то сломалось — сам не понял, как произошло — ноги подогнулись, и рухнули на колени в мокрый снег.

То ли это были чувства Кая, то ли уже и мои тоже — ведь раньше, когда выезжал на вызов, на какой-нибудь грёбаный локальный апокалипсис — это не мой дом, не мои соседи.

Судорожно втянул в себя воздух, дыхание почти остановилось. К глазам подступила горячая влага, горло схватило железными тисками.

Я что… собираюсь сейчас рыдать? О том, что не моё? Я здесь оказался совсем недавно, а вот Кай вырос в этой деревне — знал этих людей, и теперь его дом разорён.

Заставил себя дышать глубоко, пытаясь подавить приступ удушающей боли, что стремилась вырваться наружу… Сжал покрепче мышцы шеи и челюсти — нет, сейчас вообще не время для таких эмоций.

«Соберись, Дима!»

Опустил голову, пытаяся успокоить себя — Ци не осталось, сжечь эмоции нечем, сил катастрофически мало.

И тут послышались лёгкие шаги — поднял голову. Передо мной стоял молодой охотник.

— Ты чего расселся? — Киан ещё бледен, но на лице появилась тень его ироничной ауры достоинства.

Я сглотнул комок боли, который застрял в горле, и, опираясь на древко гвизармы с усилием, поднялся на ноги.

— Всё в порядке, — отрезал, не глядя парню в глаза.

— Да? — с неприкрытым недоверием спросил тот. — Не похоже.

Как назло, ветер стих, и наступила мёртвая тишина. Только