В пути - Алмаз Эрнисов

– Суров… – Пробормотал неудачливый охотник, опустившись после тяжеленной заушины на левое колено. – Так ведь и жбан снести можно, овец собачатиновый…

– Что еще за третий? Говори быстро, я приказываю! – Заорал граф, забывая про осторожность. К его счастью (в который раз за последние два дня) в ближайших кустах не прятались тигры, речные медведи, дикие кабаны, вудвосы или дружбаны бандита. Крик потревожил лишь птиц, с недовольным галдежом поднявшихся в небо.

– Так все просто же. – Криво улыбнулся здоровяк, положив руку на потемневшие от крови волосы. – Первым был твой папаня покойник, вторым дядька, ты, стало быть, третий, шкет.

– Дядя Морган – не граф. – Заявил Касиан, багровея. – Он – узурпатор и клятвопреступник и очень скоро умрет!

– Конечно, конечно, твоя милость. – Кивнул незнакомец. – И как же ты его убить планируешь? Одинокий и еле живой. У дядьки-то под сотню солдатиков, тролль знает сколько крестьян, полный склад жратвы и собственная крепость.

– С тобой справился, значит, и с ним как-нибудь… Откуда ты знаешь, что отец мертв, а дядя занял трон? – Дошло наконец до парня. – Кто ты такой?

Подойдя вплотную к пленнику, он хотел внимательно всмотреться в лицо разбойника, но не успел даже наклониться, как тот совершил свой ход. Резко рванув вперед, он повалил наследника рода Валадэров, подмял под себя и нанес несколько тяжелых ударов правой рукой по голове, мгновенно пресекая любые попытки сопротивления. Поднявшись, отморозок мерзко заржал и добавил пару жестких тычков отобранным посохом в ребра, заставляя жертву свернуться в клубок и завыть от боли.

– Не очень-то ты со мной сладил, птенчик. – Заявил здоровяк, довольный маленькой победой. Прислонившись к стволу дерева, он нагло произнес:

– А вот теперь давай побалакаем. Я до разговоров охоч, давно живых людей не встречал. Жаль, конечно, не бабу нашел, а то можно было б огулять. – Поднеся руки к животу, бородач изобразил характерные движения тазом, но тут же забросил кривляния, потянувшись к затылку.

– Так о чем мы вообще? – Аккуратно дотронувшись двумя пальцами до раны на голове, он поморщился. – Ах да… Звать меня Гилл, но специально для тебя – господин Гилл. Всегда мечтал заставить высокородного собачкой вокруг прыгать, знаешь ли. Смекаешь?

– Угу.

– Неа, не годится. – Опустив сапог на ладонь пленника, здоровяк продемонстрировал до безобразия зверскую улыбку. – Попробуй еще разочек.

– Да, господин. – Заорал Касиан, и Гилл, убрав ногу, продолжил:

– Вот! Гораздо лучше. Аж душу греет… Ну да ладно, я с твоего позволения продолжу, птенчик. Ты же не против?

– Нет… господин. – Спешно добавил граф, удостоившись довольной ухмылки.

– Видишь, и ошейник не нужен. Так вот, я был в отряде Ыбы. Того уродца, командующего людьми герцога в вашей крепостенке. Более того, я был наверху той самой башни, с которой тебя выкинули, точно куль с говном.

Поймав ошарашенный взгляд, солдат понимающе кивнул:

– Я тебя тоже не сразу узнал, гаденыш. Представь мое удивление, когда в лесу тролль знает на каком расстоянии от Цаплиного Холма, мне попадается мертвец. Сначала думал обознался. Когда ты имя назвал, чуть в штаны не напрудил. Думал мстительного духа встретил. Но как по роже слегонца выдал, сразу стало ясно: живой, целехонький. Настоящий графеныш.

– Нет такого слова. – Вырвалось у Касиана.

– Туговат ты. – Разочарованно вздохнул Гилл, несколько раз опуская палку на колено несчастного. – Но я тебя сломаю, засранец. Как пить дать сломаю и вежливости обучу.

– Или считаешь, я не прав, цыпленок? А? – Сощурившись поинтересовался он, склонившись над жертвой.

– Правы, милорд. – Забормотал парень, энергично кивая головой.

– Ну вот и славно. Раз мы решили первый вопрос, то давай перейдем к следующему: куда же ты направлялся?

– К монастырю. Я шел к монастырю Кум-Келли, господин. – Выдавил юноша с трудом сдерживая слезы.

– В таком случае, нам по пути, засранец. – Усмехнулся солдат, сверкнув здоровыми как у коня зубами. Рванув графа за шиворот, он поставил пленника на ноги и отвесив символического пинка приказал:

– Топай, птенчик, топай. Путь не близкий.

***

Солнце медленно ползло к закату. Лучи света еще пробивались сквозь ветки, окрашивая Горящий Лес в ядовито-красный, но день неминуемо ускользал за горизонт, а вязкие тени наоборот обретали силу, поднимаясь с земли и заволакивая окружающее пространство паутиной ночи. Где-то вдали робко ухала сова, ей вторил протяжный вой.

– Поднажми, молокосос. – Велел заметно разнервничавшийся Гилл, толкая пленника жердью промеж лопаток. Окажись посох у него в руках, парень бы передвигал ноющими ногами куда энергичнее, но требовать палку назад он не решался, прекрасно понимая логику конвоира. Держаться сзади, не позволяя заключенному адекватно оценить обстановку, не подпускать к оружию или предметам хоть отдаленно его напоминающим, наказывать за малейшие провинности. Просто и практично. Поменяйся они ролями, и граф вел бы себя аналогичным образом. Волки еще тролль знает где, а враг – в паре метров. Чуть зазеваешься и привет, корми червей.

Принципиальная разница между ним и угрюмым солдатом герцога заключалась лишь в одной детали: Гиллу следовало держать претендента на Цаплин Холм живым и, по возможности, здоровым. По крайней мере опознаваемым, позволяя дяде Моргану удостоверить личности любимого племянника и наградил ловчего по достоинству. Касиан же грезил скоропостижной смертью попутчика.

– Мне нужен привал. – С трудом произнес он. Прижавшись спиной к дереву, парень несколько картинно сполз по стволу, уподобляясь героям рыцарских романов. Почему-то в балладах не упоминалась цепляющаяся за волосы кора и сучки, больно кусающие бока. То ли умирающие воители не чувствовали подобных мелочей на фоне страшных ран, то ли летописцы не считали отмечать столь незначительные нюансы, но выползшая на лицо беглого графа гримаса убедила стражника и, грязно выругавшись, он объявил перерыв.

– Овец собачатиновый. – Пробормотал конвоир. Видя состояние юноши, он злобно заскрежетал зубами и даже рискнул повернуться к пойманному спиной, отойдя на несколько шагов и справив нужду в ближайшие кусты.

Возможно, бородатый здоровяк в глубине душе даже был неплохим парнем, оказавшимся по ту сторону баррикад…

До боли сжав кулаки, Касиан постарался выкинуть лезущий в голову бред. Гирьки, брошенные на противоположные чаши весов, утащившая петуха из курятника лисица, пожравший зерно долгоносик могли не отвечать за собственные поступки. Какой спрос с безмозглого зверья или куска чугуна? Но человек отвечал перед собой, перед окружающими, перед Двуликим, будь он хоть сто раз всепрощающим. И Гилл, пошедший против его правды, обрек одного из них на неминуемую смерть.

– Могу я задать вопрос, господин? – Робко спросил парень, разминая ноющую ступню.

– Уже спросил, шкет.

– Еще один?

– Не тяни. – Огрызнулся тюремщик. Сорвав с куста еще зеленую ягоду, он закинул ее в рот и,