В пути - Алмаз Эрнисов

– Что произошло после того, как меня выкинули из башни? Почему вы здесь, и почему на вашей одежде нет герба Ригеров? – Выпалил Касиан, пока головорез не передумал отвечать.

– Бодрый у тебя один вопросик. – Пробормотал солдат, почесывая голову. – Засветить что ли за такое? Хотя почему бы и не рассказать? Я же добрый хозяин?

– Конечно, милорд. – Кивнул парень, давя гордость.

– Вот и славно. – Ухмыльнулся Гилл, довольный поведением пленника. – Начну, пожалуй, с последнего вопроса. Герб я срезал, чтобы опознать не могли.

– Не хотите дальше служить герцогу? – Не понял ошарашенный юноша. – Но почему в таком случае вы напали на меня?

– Вперед лошади не беги, дятел. – Остановил очередной поток вопросов воин. – Ты умом в папашку пошел, видать, тот тоже никак простые вещи не догонял. С другого боку зайду:

Итак, после того, как тебя, засранец, выкинули с башни, начался тот еще кавардак. Молодого северянина мы толпой закололи, а старый чуть не грохнул родственничка герцога. Дядька твой самолично батю заколол, мы поперли на старика, за которым твой братюня прятался.

– А дальше? – Не выдержал Касиан, тут же получив легкий тычек посохом по вытянутым ногам.

– Не перебивай, шкет. – Цыкнул конвоир, вжившись в роль рассказчика.

– Старый северянин – тот еще монстр оказался. Расколол жбан Кону так шустро, что он даже обосраться от страха не успел. Я в тот момент подумал еще, что наемник нас всех положит, но смуглый рыцарь тоже не лыком шит оказался. Метнул меч точно в графеныша. Тут северянин как с катушек слетел. На рыцаря бросился, голыми руками решил удавить, а я дурак полез помогать… Вот и оказался вынесенный рекой тролль знает куда…

– А Эгиль и сир Рамон? – Осторожно поинтересовался Кас, догадавшись, о ком шла речь. – Они живы?

– Кто знает? – Развел руками бородач. – Меня унесло течением сразу, чему я безмерно рад. С этой парочки бы сталось пустить живого человека на мясо. Так что радуйся, молокосос, что натолкнулся именно на меня. Что там еще осталось? – Почесал за ухом Гилл. – Ах да, герб. Тут все очень просто, мелкий. Я не знал, куда меня притащили волны. И, поверь, людей герцога Ригера далеко не все встречают так же радостно, как твой папашка.

– Урод… – Тихонько пробормотал Касиан, не оценив юмора. В ту же секунду тяжелый кожаный башмак воткнулся ему в грудную клетку, и парень повалился на бок. Держась за звенящие ребра, он глотал ртом воздух, но вместо облегчения каждый вдох разрывал внутренности огнем.

– Слух у меня хороший… – Прозвучал над головой слегка смущенный голос. – Не, я конечно признаю, что шутейка капельку обидной получилась, но ты, гусь, сдерживаться должен, иначе не доберешься домой живым. А мне бы этого не хотелось. Вы благородные страсть как любите, когда к вам приводят потерянных родственничков или заклятых врагов. Последних конечно можно и не целиком везти, а ограничится жбаном, скажем, но это жутко неудобно. Плоть может сгнить за время пути, ночью мясцо могут птички от души поклевать, или стащить суслик какой. Да и золотишко за подобный трофей отвалят куда меньше… Оно мне надо? Я тебя приведу в Цаплин Холм не убивая, щенок, но будь уверен, от увечий уберечь твою тощую шкурку сможет только полное повиновение. Заруби на носу, пока он еще не сломан.

– Все равно убьют. – Захрипел Касиан, даже не пытаясь подняться. В сознание прокралась абсолютно неуместная мысль: сырая лесная почва пахнет совсем не так, как утоптанные тропинки в родной крепости. Гораздо сильнее и в то же время мягче. Даже нежнее. Было бы здорово просто лежать, позволив легкому ветерку унести поганую реальность в бесконечные дали. Ноющих раны, злобного урода, мертвых родственников… Всех вместе и каждого по отдельности уволочь за горизонт и оставить там навеки…

– Эй, эй, не отрубайся! – Внезапно заорал прямо в ухо Гилл. – Овец собачатиновый…

Вызывая новый приступ боли, здоровяк подхватил жертву под мышки и попытался перевести в вертикальное положение, но вовремя одумался и вернул парня на землю.

– Тварь… – Выругался он, вышагивая взад-вперед в метре от сидящего пленника. – Ну какого тролля ты промолчать не мог, засранец? Знал же, что накажу, если услышу… Ну почему вы, молокососы, контролировать себя нормально не можете? На горбу тебя тащить что ли? Или сразу грохнуть?

– Могу идти. – Прошептал Касиан, старательно экономя воздух. Каждое слово давалось с трудом, и юноша ограничивался самыми необходимыми звуками, говоря как можно тише.

– Нужно. – Указал он на отнятый посох, надеясь на сострадание врага.

Неразборчиво пробормотав что-то себе под нос, головорез продолжил топтаться, время от времени поглядывая на побитого точно тигр, набредший на попавшую в капкан свинью.

– Тварь… – Повторил Гилл, не зная как поступить. – Ну не мог руку что ли поставить? Лишился бы в конце концов пары пальцев… Что ты все-таки за сволочь, так меня подставить…

– Ладно, бери, но только попытайся выкинуть фокус какой. – Решился наконец бородач. Подав парнишке руку, он помог тому встать и опереться на посох. – Точно справишься?

– Медленно. – С трудом ответил граф, делая первые шаги. Даже с оружием в руках он был сейчас не в состоянии сопротивляться конвоиру, а все силы уходили сквозь ватные ноги куда-то в почву.

Под строгим надзором переместившись на несколько метров, Касиан не удержался и, потеряв равновесие, рухнул в густые заросли папоротника.

– Да что с тобой не так? – Заворчал приближающийся Гилл, но где-то рядом прозвучал другой, до боли знакомый голос:

– Камень справа.

Схватив валяющийся рядом с плечом булыжник, Кас прижал находку к себе, а едва сильные руки подняли его легкое тело, нанес короткий удар точно в скулу мучителя.

Не ожидавший атаки ригерец повалился набок, а шмякнувшийся сверху парень принялся молотить врага булыжником до тех пор, пока голова жертвы не превратился в чавкающую кашу из осколков черепа, красноватых мозгов и черной весенней грязи. Лишь убедившись в смерти бородача, вырвавшийся на волю пленник разжать пальцы, позволяя окровавленный валуну упасть на мокрую землю.

Раздираемый чувствами, граф разревелся. Страх, боль, отчаяние, несколько дней кипевшие в душе, подогреваемые пламенем жутких испытаний, наконец вырвались наружу, сметая последние барьеры гордости и осторожности.

Он не знал, как долго сидел над телом мертвого противника не в силах сдвинуться с места. Порой на границе зрения мелькала чья-то тень, но Касиан не мог вести диалог или сражаться, а потому с чистой совестью игнорировал незванного помощника. Кем бы не был советчик, какие бы цели не преследовал, он оставался неизвестной картой в колоде жизни, скрываясь в тени деревьев. Парень был благодарен и за