Ямада будет спорить - Марина Сергеевна Комарова

Хаято поднимает взгляд, удивление на его лице едва уловимо, но я его замечаю. Он откладывает палочки, словно давая понять, что хочет услышать больше.

– Ты о чём? – спрашивает он. Голос его звучит мягко, но в нём слышится неподдельный интерес.

Я вздыхаю, опуская взгляд в свою тарелку.

– Это долгая история. Корпорация «Танака Групп» выкупила землю, на которой стоит «Ракун». Они хотят снести его и построить новый коммерческий центр. Всё уже почти решено… – Голос предательски дрожит, когда я заканчиваю говорить.

Кажется, не перестаралась с эмоциями.

Хаято некоторое время молчит, обдумывая услышанное, затем вновь берёт палочки, но уже не с прежним аппетитом.

– Значит, вот как.

Хаято вновь замирает, кажется, размышляя о чём-то. Его лицо выражает спокойствие, но я вижу в его глазах тот самый холодный блеск, который почувствовала раньше, когда он говорил о личных делах.

Невольно сжимаю палочки, да так, что они могут треснуть.

Получится ли что-то из этого всего?

Глава 7

Магазинчик неподалёку от храма Сэнсо-дзи

Ночь заливает всё непроглядной тьмой. Воздух, наполненный прохладой и шепотками, в любой момент готов зазвенеть – только тронь.

Луна плывёт по небу – белая, горячая, огромная. Коснёшься пальцами – зашипит кошкой.

Тьма окутывает город плотным, почти осязаемым мраком, заставляя тени вытягиваться и переплетаться в странных, чуть пугающих танцах. Воздух становится густым, словно наэлектризованным, и кажется, если сейчас шепнуть что-то, слова будут висеть в пространстве, не желая исчезать. Лунный свет струится по крышам, отражается в стёклах окон, делая их похожими на глаза ёкаев, наблюдающих за миром.

Хотя кто знает. Вон в первом доме от перекрёстка как раз глаза и есть. А в четвёртом их и вовсе больше, чем можно себе представить. Только тш-ш-ш!

Внезапно из тёмного магазинчика, расположенного между двух тесно прижавшихся друг к другу зданий, выходит стройный парень. Его движения плавные и медленные, словно он сам часть ночи, сотканный из теней и света. Свет звёзд выхватывает холодные огоньки серьги в его ухе и на заколке, струится по длинным волосам, собранным в низкий хвост.

Парень поднимает руку, и лунные лучи, словно по невидимой команде, начинают стекаться к его пальцам. Длинные, гибкие, почти нечеловеческие, они уверенно наматывают на себя серебристую нить света. Луна, кажется, теряет свою яркость, словно уступая ему часть своей силы.

Красивые губы что-то нашёптывают, только вот не разобрать ни слова. Его лицо остаётся в тени, скрываясь от взоров тех, кто не спит. Впрочем, ещё вопрос, кто его может увидеть.

Ночь становится ещё тише, как будто природа сама затаила дыхание, наблюдая за происходящим.

Лунные лучи продолжают неспешно наматываться на его пальцы, окутывая руку мягким серебристым сиянием. Его взгляд, сосредоточенный на этом таинственном процессе, вдруг затуманивается, будто мысли сейчас где-то далеко. Перед внутренним взором всплывает образ: яркий, контрастирующий с мрачной ночной атмосферой.

Девушка в красном пиджаке. Простая, но в то же время настолько решительная, что её присутствие чувствуется, как будто она сама излучает свет.

Уголки его губ чуть приподнимаются в лёгкой, едва заметной улыбке. Девочка сильная. Эта решительность, даже смелость, скрытая за внешней неловкостью, произвела на него впечатление. Не каждый день встречаются люди, которые, казалось бы, не имея особой силы, могут настойчиво и уверенно идти вперёд, сталкиваясь с неведомым.

«А она интересная, – мелькает у него в мыслях. – Рискнуть потягаться с корпорацией».

Словно в ответ на это, луна на мгновение вспыхивает ярче, как если бы сама ночь соглашается с его наблюдениями. Он заканчивает наматывать свет, опускает руку и, чуть кивнув себе, словно приняв какое-то решение, скрывается в тени магазинчика, где даже свет луны не может его настигнуть.

Он тихо шепчет, едва слышно, словно доверяя ночи свою уверенность:

– Она ещё обязательно ко мне придёт.

Едва эти слова слетают с его губ, как за спиной раздаётся шипение, словно ночной воздух вырывается из раскалённой печи. В темноте возникает хриплый нечеловеческий смех – зловещий и глухой, будто раздающийся из другого измерения.

– Зря ты это затеял, – произносит голос, в котором слышатся эхо древности и нечто чуждое, неприемлемое в этом мире. Слова немного тянутся, будто сделаны из смолы.

Парень, не оборачиваясь, чуть наклоняет голову в сторону источника звука. Луна всё ещё льёт свет на его фигуру, но тени вокруг кажутся плотнее, словно живут своей жизнью.

– Мы посмотрим, – отвечает он так же спокойно, не меняя ни интонации, ни позы. В его голосе тихая, почти ленивая уверенность того, кто привык побеждать. Затем, слегка прищурившись, добавляет: – Она сама выберет, куда пойти.

За спиной смеются, но он уже не слушает. Знает, что в этот раз игра началась и никто не остановит её до самого конца.

Он медленно оборачивается, глаза встречаются с сущностью, неторопливо возникающей из тьмы. Та соткана из самой ночи, чёрная как смоль, совершенно бесформенная. Её контуры постоянно меняются, будто жидкость, разлитая по земле и стенам, растекаясь в разные стороны. Тени вокруг сгущаются, втягиваются в неё, словно подчиняются её воле.

Существо не имеет чёткого облика. Оно состоит из бесконечно меняющихся форм – вытянутых конечностей, которые то удлиняются, то скручиваются, словно лапы гигантского паука, и искажённого подобия лица, едва уловимого в этом море тьмы. На месте глаз – пустые, бездонные провалы, чернее самой ночи. Из них струится густой дым, который медленно растворяется в воздухе, создавая зловещую ауру вокруг сущности.

Оно шипит, и из его безликой пасти тянутся тёмные клубящиеся нити, готовые ухватить жертву.

Существо смеётся, его смех угасает, но шипение продолжает раздаваться вокруг, пронизывая воздух. Парень молча смотрит на это создание, в его глазах ни страха, ни удивления, лишь спокойное понимание того, с кем он имеет дело. Встретившись с этой тьмой лицом к лицу, он лишь невозмутимо смотрит на неё.

А потом медленно приподнимает бровь и спрашивает:

– Принёс ли ты чай?

Существо, казалось бы, не имеющее постоянной формы, на миг замирает. Его шипение сменяется долгим и протяжным вздохом, напоминающим звук ветра, ускользающего между скалами. Затем тьма вокруг сущности начинает колебаться и мерцать, как будто в ней таится нечто невидимое, готовое вот-вот проявиться.

Из густого мрака начинают формироваться очертания каких-то предметов. Наконец, сущность протягивает к парню свои бесформенные руки, которые на мгновение обретают форму. В них оказывается изящный чайник, выполненный из полупрозрачного материала, переливающегося всем серебром звёзд. Внутри чайника плещется настой из звёздных листьев и драконьих семян, которые медленно вращаются, как миниатюрные галактики.

– Ох, молодёжь, –