Резервный экипаж - Юрий Ляшов

этого говорил виртуальный профессор, меня расстраивало, но не шокировало. Эти беды касались Земли, а я с колыбелью человечества простился в момент старта «Пангеи». Потому рассказ голограммы я слушал, как сообщение о пожаре в доме, где я когда-то жил: новость такая казалось печальной, и погорельцам я сочувствовал, но меня эта беда уже не касалась. Теперь же Семецкий говорил конкретно обо мне. О том, что я не тот, кем себя считал. Да меня вообще не существовало. Я клон давно умершего человека. Ещё и с подправленной памятью. Голова шла кругом, стало душно, в ушах загремел прибой.

– Бред! – прорычал я. Невыносимо захотелось швырнуть что-нибудь тяжёлое в этого полупрозрачного умника. – Мы клоны? Нет, это вы психи…

– Подожди! – перебила меня Вика.

– Первая группа проснётся через двенадцать лет. – Продолжил Семецкий, благодарно кивнув ей. – По нашим подсчётам, тогда на Земле людей уже не останется. Значит, и носителей стригуна они не встретят. Это единственный шанс. Первая группа проснётся взрослыми людьми, с набором достаточных знаний и умений. Они создадут новый город, а потом активируют процесс роста эмбрионов. Система будет выпускать по пятьдесят малышей каждые девять месяцев. Вашим друзьям предстоит стать родителями первому поколению. Таков был план.

– Планы хороши только на бумаге, – проскрипел Андрей.

– К сожалению, – печально улыбнулся профессор. – Объект построили быстро. Репродуктивное оборудование и хранилища эмбрионов поместили в убежище целыми модулями, собранными ещё для «Пангеи». Оставалось заменить виртуальную систему. Пока вы находились в капсулах, управлять убежищем и вашим обучением в симуляции должен был я. Но мы не успели. Тогда на Земле нас оставалось совсем уж мало. Тандем невежества и страха способен породить самые невероятные мифы. Поползли слухи, что мы то ли нашли способ заморозить людей до лучших времён, то ли собрались сбежать в космос.

– Я думал, такие проекты не афишируют, – отметил я.

– Да, секреты пытались сохранять, – согласился профессор, – только человеческая глупость сильнее всяких режимных мер. На объекте работали обычные люди, которые также боялись конца. Я не виню их. Люди слабы. Для большинства собственная жизнь куда важнее судьбы человечества. Представьте плотника, строящего ковчег, при этом знающего, что ни он, ни его близкие на борт не попадут. Он осознаёт неотвратимость конца. Деньги, звания, связи – они уже не имеют значения. А вот гипотетическое место на спасительном корабле может стать заманчивой наградой за предательство. На нас напали. Кто-то решил, что, захватив убежище, сможет спастись. Наш инженер Евгений Самойлов закрыл убежище. Он погиб, защищая вас. А я, то есть искин, которым я был до слияния с Семецким, остался здесь. Пришлось даже разыграть отвлекающий манёвр, чтобы отвадить этих психов от убежища.

– Почему не установили систему позже?

– Убежище открывается только изнутри. По таймеру, ну или вот так как это сделали вы. Я понимаю, что вы шокированы. Всё случилось не так, как мы планировали. Я не смог подготовить вас к пробуждению, не объяснил, что стало с Землёй. А именно в этом заключалась моя задача. Вы должны были стать другими людьми. Не колонистами, грезящими новым миром, а заботливыми родителями, мечтающими воспитать первое поколение нового человечества.

– Новое человечество, – задумчиво повторил я, пытаясь понять, верю я этому бывшему человеку или нет. Что-то в его рассказе мне не нравилось. Вернее, нет, весь его рассказ мне не нравился, но что-то царапнуло сознание, словно тревожный звоночек интуиции. – Но мы резервный экипаж, а не няньки.

– Терминология не имеет значения. Резервный экипаж мне даже больше нравится – весьма символично. Вы же знаете, что Земля движется вокруг Солнца, Солнечная система несётся вокруг центра галактики, а весь Млечный Путь мчится навстречу Туманности Андромеды? Наша планета – огромный космический аппарат, лишившийся экипажа. Именно этот экипаж и предстоит заменить первой группе. Надеюсь, я хотя бы вкратце удовлетворил ваше любопытство. Мы потеряли семь минут двадцать четыре секунды. Теперь…

– Ещё вопрос, профессор, – перебил его я. – А мы? Если всем спать ещё двенадцать лет, как быть нам?

– С этим сложнее, – тяжело выдохнул Семецкий, прямо как живой. – Вы не должны были пересекаться с людьми. Вам бы просто вернуться в бункер и выждать этот срок, не выходя наружу. Риск слишком велик. Именно поэтому вам не разрешили выбираться из скафов.

– Значит, вернуться на корабль, то есть в бункер. Но для начала нам бы запустить реактор.

– Для этого нам нужно интегрировать в систему убежища искин, – уверенно сказал профессор.

– Ну поехали, – я махнул рукой в строну двери, – установим вас.

– Ага, уедешь с ним, – недовольно буркнул Андрей. – Это тут он стоит такой компактный, а внизу целый этаж с его мозгами!

– Ну не этаж, – скромно улыбнулся Семецкий. – но объём действительно большой. Перевезти это оборудование быстро и без потерь не получится.

– Вы же планировали как-то туда попасть? – Мне показалось, что виртуальный профессор недоговаривает, будто решение он уже знал.

– Я рассчитывал, что проснувшись, колонисты выйдут на поверхность, поймают наш сигнал аварийного маяка и придут. В убежище есть мобильный исследовательский комплекс. Это целый информационный центр на автомобильной платформе. Им мы могли бы переместить весь объём данных без потерь. Но у нас нет времени. Мы не успеем доставить сюда МИК, перенести информацию и вернуться в убежище.

– Ваша личность занимает столько места, что её невозможно хранить на компактных носителях? – я начал сомневаться в словах профессора.

– Не только моя личность. Во мне миллионы терабайт знаний, накопленных человечеством. Это бесценное наследие, которое я обязан передать потомкам.

– Достойно, но не практично. Не верю, что искин, который в перспективе должен управлять целой колонией, не изолирован от сторонних библиотек. Может, всё-таки есть возможность переместить только нужную нам информацию?

– Мы можем потерять бесценные данные!

– Профессор, тогда все умрут, и передавать наследство будет некому!

– Юра, – тихо заговорил Андрей, – тридцать восемь лет, сотни жизней. Никто не сомневался в нашей правоте. Никто не жалел себя. Вспомни Женьку Самойлова. Его ведь пытали, думали, он откроет убежище. Вспомни ребят из конвоя. Они уводили за собой толпу вооружённых психов. Понимали, что не вернуться, но не сомневались, не цеплялись за прошлое. Они верили, что наше будущее в тех, кто вырастет в убежище. Теперь ты раздумываешь, стоит ли их спасать?

– Защита библиотек прописана в корневом коде, – профессор виновато развёл руками. – Я не могу ими рисковать. Это не прихоть Семецкого – это базовая установка искина.

– А рисковать людьми можно? – я старался говорить спокойно, но голос упорно срывался на крик. – Ваши алгоритмы позволят вам пожертвовать, возможно, последними людьми на Земле? Да никакая информация не стоит человеческих жизней!

– Если только это не другие жизни, – задумчиво