Мечников. Том 11. Свет разума - Игорь Алмазов

Мы поднялись в административный отдел ордена лекарей. Там нас встретил Виктор Генрихович Вебер. Заместитель стоял около кабинета главы ордена и хитро ухмылялся. Наслаждался местью. Ему уже не терпелось поскорее узнать, как с нами поступит глава ордена.

— И снова здравствуйте, «уважаемые» коллеги, — не скрывая сарказма, произнёс он. — Глава вас уже ждёт. Только разговаривать он с вами будет по отдельности. Первым он хотел бы принять вас, Алексей Александрович.

— Не беспокойтесь, господин Мечников. Идите, — прошептал мне Разумовский. — Я подожду своей очереди здесь.

— Только не затевайте больше ссору с Вебером, — посоветовал я. — Лучше игнорируйте его.

Готов поспорить, что заместитель слышал наш короткий разговор. Скривился так, будто ему в рот целый бокал свежевыжатого лимонного сока залили.

Я подошёл к двери, но прежде чем войти в кабинет нового главы, обратил внимание на табличку, что висела прямо перед моим лицом. Больше никаких упоминаний о Всеволоде Углове на ней не было.

Теперь на двери красовалась надпись: «Дмитрий Николаевич Лазарев».

Что ж, сейчас посмотрим, что за зверь такой этот Лазарев.

Я вошёл в кабинет без стука. Глава ордена стоял ко мне спиной. Даже не повернулся, когда я подошёл к его столу. Но он точно слышал, что кроме него в кабинете появился ещё один человек.

Лазарев отхлебнул пахучее варево из своей чашки и, отогнув мизинец, аккуратно поставил её на кофейный столик. Судя по запаху, пил он какой-то травяной отвар. Зловонное подобие привычного мне зелёного чая.

— Вот мы с вами и встретились, господин Мечников, — обернувшись, произнёс он. — Какая досада, что приходится знакомиться при таких обстоятельствах. Если честно, я надеялся, что мы с вами отобедаем в ближайшее время.

Дмитрий Лазарев оказался гораздо моложе, чем я думал. Даже странно, что ему дали должность главы ордена лекарей. Этот человек старше меня года на три-четыре — не более того. Нетипичная картина. Обычно на такие должности берут людей с многолетним стажем.

Он лучезарно улыбнулся, пригладил густые зализанные волосы, затем достал салфетку и протёр усы и короткую бородку, на которой остались следы «зелёного чая».

— Ох, где же мои манеры? — взмахнул руками он. — Присаживайтесь, Алексей Александрович. В ногах правды нет. А нам с вами предстоит долгий разговор.

Болтает без умолку, и каждое слово пропитано фальшью. Радует только то, что моё молчание заставляет его напрягаться. Я не проронил ни слова с тех пор, как вошёл в кабинет. Хотел понаблюдать за его реакцией.

Нервный тип. Не любит, когда люди ведут себя не так, как ему того хочется. Но при этом старается всячески скрывать свой дискомфорт за фальшивой улыбкой.

Может, кого-то он и обманет своим радушием, но не меня.

— Эм… — присев за стол, промычал он. — Господин Мечников, на вас лица нет. Неужто я вас чем-то обидел?

— Обидели? — усмехнулся я. — Нет, Дмитрий Николаевич. Обида — удел слабых. Давайте обойдёмся без лишних разговоров. Вы вызвали нас с господином Разумовским сразу же после того, как ваш заместитель был вынужден завершить свою проверку. Расскажите, о чём пойдёт наша беседа. Только, пожалуйста, говорите прямо.

Я не хотел проторчать ещё полдня в компании этого человека. Главное, поскорее выяснить нашу с Разумовским судьбу и сразу же приступить к подготовке плана «Б».

Если орден лекарей станет моим врагом, ситуация в Саратове сильно преобразится. Бороться с некротикой станет сложнее. А все связи, которые я налаживал в течение этого года, разрушатся.

— Куда же вы так торопитесь, Алексей Александрович? — поджал губы Лазарев. — Расслабьтесь, вам сегодня возвращаться на работу больше не придётся.

— Так вы всё-таки приняли решение нас уволить? — уточнил я.

Дмитрий Николаевич поднял брови, а после короткой паузы расхохотался так, что ему пришлось прижать ладонь к животу, чтобы не надорвать диафрагму.

— Алексей Александрович, что за глупости? — утирая выступившие слёзы, спросил он. — Вы правда думаете, что я уволю вас после того, как вы выгнали Виктора Генриховича и прервали проверку? Ерунда! Я ожидал, что такое случится. Для меня ваша реакция не стала новостью.

— Прежде чем мы продолжим разговор, я всё же уточню — спорить с господином Вебером начал я. Не лишайте Александра Ивановича его работы. Он лишь решил поддержать своего сотрудника, только и всего.

— Успокойтесь, Алексей Александрович, — замахал ладонями Лазарев. — Я вам не враг. И сам себе я вредить тоже не собираюсь. Было бы очень большой глупостью лишиться двух таких сотрудников, как вы с господином Разумовским.

— То есть вы не собираетесь нас отчитывать за то, что мы прервали проверку? — спросил я.

— Нет, конечно, — отмахнулся он. — Я же не деспот какой-то. Я прекрасно понимаю, что реформы лекарских законов вас заденут. Вам просто нужно время, чтобы к этому привыкнуть. Я не стану вас торопить.

Да он ведь просто издевается. Изображает лояльность и радушие, хотя на самом деле за ними скрывается уже откровенная деспотия. Он, не советуясь с другими лекарями, уже решил, какие правки внести в местные законы. А теперь ненавязчиво намекает, что нам остаётся только смириться с ними.

— Так зачем же вы тогда вызвали нас, раз уже всё решено? — спросил я.

— По разным причинам. С Александром Ивановичем у меня состоится приватный разговор, о котором вам знать не обязательно. Если господин Разумовский захочет — он сам всё вам расскажет. Вы же мне нужны, потому что у меня для вас есть работа.

— Работа? — удивился я. — Какого рода?

— В данный момент вы занимаете две должности. Работаете лекарем губернского госпиталя на полставки и состоите в отряде по борьбе с некротикой, — пробежавшись глазами по моему личному делу, произнёс Лазарев. — Отряд я, очевидно, собираюсь расформировать. Поэтому у вас останется свободное время, чтобы помочь мне с другим делом.

— Что, простите? — оторопел я. — Мне послышалось? Вы хотите прекратить охоту на сектантов?

— Ну… Да, — пожал плечами Лазарев. — Всё верно. А какой смысл рисковать жизнями лекарей, которые могут в это время заниматься куда более продуктивными делами? Пусть за сектантами гоняются городовые. Это — их прямые обязанности. Лекари не должны следить за порядком. У нас и других забот хватает.