Как стать продюсером 3 - Вадим Фарг

Но сколько бы я ни повторял эту мантру, я не мог выкинуть из головы это странное, щемящее чувство. Крошечная, тёплая ладошка Ай в моей руке. И этот внезапный флешбэк из прошлого.

Дома я даже не стал включать свет. Просто рухнул на диван и уставился в потолок, где плясали тени от уличных фонарей. Беспокойство, липкое и неприятное, как паутина в заброшенном склепе, окутывало меня. Я, повелитель Дзигоку, который одним щелчком пальцев мог обрушить фондовые рынки или, если будет настроение, наслать на город трёхдневный дождь из лягушек, чувствовал себя… уязвимым. И виной тому была мелкая девчонка с розовыми кудрями и глазами, которые видели слишком, слишком много.

Чтобы прогнать это наваждение, я пошарил в баре и достал бутылку виски. Напиток богов, как говорят эти забавные смертные. Ну что ж, посмотрим, сможет ли он заглушить память демона.

Спойлер для вас, мои дорогие читатели: не смог. Алкоголь лишь сделал реальность ещё более зыбкой и противной, а воспоминания — ярче. Проваливаясь в сон, я искренне надеялся на спасительную темноту, на пустоту без сновидений, где можно просто отдохнуть. Но получил, как обычно, нечто совершенно иное.

* * *

Я стоял посреди какого-то нелепого офиса, который почему-то выглядел как мои сады в Дзигоку. Вместо роз из принтера росли иссиня-чёрные графики падения акций, а из кулера вместо воды текла река из застывшего времени.

— Папа, смотри, я сделала квартальный отчёт!

Звонкий, как звук разбитого стекла, смех заставил меня обернуться. По полу, усыпанному канцелярскими скрепками, ко мне бежала маленькая девочка. Моя Акума. Она протягивала мне свиток, на котором вместо цифр были нарисованы смешные рожицы.

Я хотел было улыбнуться, но тут обстановка резко сменилась.

Офис-сад исчез, и я оказался в огромном конференц-зале. Я стоял на коленях. Я, повелитель Дзигоку, стоял на коленях перед огромным столом из обсидиана, и это почему-то не казалось мне унизительным. Потому что во главе стола, в гигантском кожаном кресле, восседал он. Безумный Император. Только одет он был в строгий деловой костюм, а его тысячи глаз были скрыты за тёмными очками.

— Таката-сан, — пророкотал он голосом, от которого завибрировали стёкла в окнах. — Ваши показатели по истязанию душ за последний квартал несколько… просели. Акционеры недовольны.

Он указал на Акуму, которая теперь сидела под столом и рисовала на моей штанине фломастером.

— И прекратите уже брать дочь на работу! Это непрофессионально.

* * *

Я проснулся от собственного сдавленного смешка.

Холодный пот, правда, всё равно стекал по спине, а сердце колотилось, как сумасшедшее. Я сел на диване в своей убогой квартирке и потряс головой. Ну и бред же приснится. Смешать в одну кучу Дзигоку, работу, Акуму и… Императора. Того самого ублюдка, чья чёрная душа оказалась темнее даже моей. Похоже, это человеческое подсознание — та ещё свалка всякого хлама.

Я встал, подошёл к окну и посмотрел на ночной город. Сон был глупым, но он всколыхнул кое-что другое. Настоящее воспоминание.

Это было задолго до рождения Акумы. Я действительно встречался с Безумным Императором. Он призвал меня, чтобы стать Великим. Конечно же, я не стал отказывать ему в этом желании. Людишки всегда жаждали одного и того же. Я давал им это, а взамен получал свою награду (с каждым договором плата была разной), да ещё и эмоции, коими питался я и моя свита. Да-а-а, люди убивали друг друга, калечили, предавали. А их страхи, крики, отчаяние… всё это было нашей пищей в буквальном смысле этого слова.

Но тогда… тогда всё пошло не так.

Я прибыл во дворец Императора, мы почти договорились, но потом… я увидел её. Дочь Императора. Она не шла — она плыла по залу, и само пространство, казалось, склонялось перед ней. У неё были волосы цвета лунного серебра и глаза, в которых отражалась вся вечность. Она была чистой, первозданной силой, облечённой в изящную форму.

Она прошла мимо, лишь на мгновение задержав на мне свой взгляд, и в этом взгляде не было ни надменности, ни презрения. Только лёгкое, почти невесомое любопытство. И я, Дьявол, который считал любовь выдумкой смертных поэтов, понял, что пропал. Вляпался по самые рога, как говорится.

Мы провели вместе всего одну ночь. Ночь, которая стоила целой вечности. А потом я ушёл. А она… она осталась. И спустя время у меня появилась дочь. Моя Акума. С моими глазами, но с её душой, сотканной из звёзд.

По крайней мере, мне так казалось.

Я усмехнулся своим мыслям. Вот тебе и разгадка, Кацу. Дело не в детских сказках и не в сентиментальности. Дело в том, что маленькая девочка с розовыми кудрями просто чем-то напомнила тебе о твоей дочери. А твоя дочь — это единственное, что связывает тебя с той, кого ты когда-то по-настоящему… Да уж, Дьявол и любовь. Звучит как начало очень плохого анекдота.

* * *

Утро встретило меня не ласковым шёпотом пробуждающейся природы, а набатом в голове. Знаете такое чувство, будто в вашем черепе всю ночь играли в боулинг, используя вместо шара вашу совесть? Вот и у меня было что-то похожее. Последствия вчерашнего вечера, щедро сдобренные воспоминаниями, от которых хотелось залезть под кровать и не вылезать до следующего тысячелетия. Даже кофе на вкус был как вода, в которой мыли сапоги гоблина. Бесполезная горькая жижа.

Кое-как я всё же вытолкал себя на задний двор. Там, в позе лотоса на идеально подстриженном газоне, меня уже поджидала Мэй. Свежая, бодрая и сияющая, будто её по ночам заряжают от розетки с позитивной энергией.

— Ну что, мой дорогой ходячий апокалипсис, готов к новой порции просветления? — весело поинтересовалась она, но, увидев моё лицо, тут же сменила тон. — Ого. Похоже, ночка была весёлой. Кто на этот раз? Призраки прошлого или демоны будущего?

— Можно и так сказать, — проворчал я, с ненавистью глядя на несчастный кустик, который вчера уже пострадал от моих «тренировок». — Старые знакомые заглянули на огонёк. Решили проверить, не забыл ли я их.

Я вытянул руку, пытаясь сосредоточиться. Ну же, давай, сила! Покажи этому сорняку, кто тут главный! Но энергия, обычно хоть и капризная, но послушная, сегодня вела себя как взбесившийся бык на родео. Вместо тонкого, изящного ручейка, который должен был заставить куст зацвести фиалками (или чем-то подобным), из моей ладони вырвался сноп искр, и растение вспыхнуло, как рождественская ёлка, которую подожгли.

— Стой, стой,