Стяжатель - Валерий Михайлович Гуминский

собак бешеных, при поимке наркотика! Что ты геройствуешь? Вас уже вне закона поставили, а вы все равно пальцы веером распускаете, думаете, что по головке погладят и отпустят! Тебя поймали на контрабанде и захвате гражданских лиц, приближенных к императорской особе! Сдай цепочку – зачтется при оглашении приговора!

Следователь не собирался откровенничать с Греком по поводу пассажиров, но когда узнал, кто находился на «Эсмеральде», все же решил придавить бандита последним аргументом, потому что начал накаляться от бараньего упрямства человека, сидящего перед ним с расквашенным лицом. И, кажется, не прогадал. Грек не был полным идиотом, и намек понял.

– Девчонка с пацаном? – на всякий случай спросил он.

Капитан кивнул, не желая его разочаровывать.

– Нет, начальник, если я открою рот, меня завтра же в изоляторе кончат, – замотал головой контрабандист. – Лучше язык отрежьте. Ничего ты не услышишь от меня.

– Дурак ты, – с усталостью сказал капитан и кивнул Касимову. – Лейтенант, зови Сокольского, пусть сначала для профилактики в мозгах у этого урода покопается. Все равно что-то осталось в пустой башке, авось выудит что-нибудь ценное.

Грек дернулся, но сильная рука Касимова прижала его к стулу.

– Поздно дрыгаться, тварь! Не хотел я применять магическое дознание, но сам вынудил. Сейчас с твоих тупых мозгов снимут всю нужную информацию. А потом будешь до самой смерти ходить под себя. Как тебе перспектива?

Капитан со злобным удовлетворением посмотрел на помертвевшего от ужаса Грека. Хорошо, когда есть чем запугать вот таких непробиваемых тупиц, живущих по своему непонятному воровскому кодексу. Язык сразу развязывается, когда на горизонте замаячит эмпат, умеющий лепить из образов целостную картину прошедших событий. Только для испытуемого эксперимент заканчивался плачевно в девяносто девяти процентах случаев. Проще говоря, человек остается дурачком, пускающим слюни и гадящим в собственные штаны. Кому он такой нужен после всего?

– Ладно, начальник, – вздрогнул всем телом Грек, представив, наверное, такую же картину, которую только что мысленно нарисовал капитан. – Я скажу. За гарантии безопасности.

– Запел, соловей! – следователь вытащил из пачки сигарету и затолкал ее в окровавленные губы контрабандисту, потом дал прикурить. Грек сосредоточенно вперил взгляд в пол, вдыхая в себя табачный дым.

После некоторой заминки он вскинул голову.

– Так что с гарантиями?

– Обещаю, что со своими дружками ты не встретишься. Можно дезу кинуть ворам, а через них информация уйдет к тем, с кем ты работаешь, – кивнул следователь.

– Товар мы доставляем в Благовещенск и передаем Абреку, – сказал Сафрониди; от фамилии, собственно, Грек и получил свое прозвище. – Занимались передачей кристаллов я и Вислый. Барон тоже иногда присутствовал, но только для того, чтобы обеспечить магическую защиту, если сделка намечалась с мутными персонажами. Но Абрек почти всегда подтягивал верных и проверенных людей. После передачи товара мы расходились. Все. Больше я ничего не знаю. Трясите Абрека. Куда уходит «радуга», кто распространяет ее дальше – не скажу. Не в курсе.

– Абрек, значит? – задумался капитан, меряя шагами комнату. – А откуда у Вислого появился Шар Теслы? Барон утверждает, что не имеет к артефакту никакого отношения и почувствовал его в рюкзаке Вислого, когда уже шли из Синг-Шу. Выходит, что именно там произошла передача Шара в ваши руки. Ничего не хочешь об этом сказать?

– Это мне передали Шар, какой-то монах из монастыря, – признался Грек, понимая, что такую информацию у него все равно вытянут. Выплюнул окурок на пол. – Сказал, что нужно его доставить оказией одному человеку, имя которого то ли Чжан, то ли Чжи Лян. Не, начальник, у них имена реально кошачьи. Мяу, жмяу… Я отдал Шар Вислому, чтобы он его нес.

– Он китаец, что ли? – удивился Касимов. – Шар должны были отдать в Благовещенске?

– Да.

– А кто он такой? Чем занимается?

– Работает на городском рынке в мастерской, где дубликаты ключей делают.

– Там много таких лавок, – возразил капитан.

– Павильон под номером двадцать семь, – без заминки ответил Грек. – Он там старшим мастером в своей шарашке работает.

– Ясно, – следователь кивнул Касимову. – Зови караул, лейтенант, пусть отведут в одиночку. Лично проследи.

– Слушаюсь, господин капитан.

Глава десятая

Благовещенск, губернское отделение Коллегии

– Да вы не стесняйтесь, молодые люди, проходите, – широко улыбаясь, сказал мужчина невысокого роста, который, если примериться, едва доставал головой до плеч Григория. Только рост не играл в данном случае никакой роли. Хозяину кабинета хоть и было уже далеко за пятьдесят, но выглядел он по сравнению с высоким и хорошо развитым молодым парнем матерым волкодавом. Впечатление это усиливали серебряные пряди на висках и макушке этого человека. – Садитесь или на диван, или в кресло. Как вам угодно!

Григорий и Тамара, не сговариваясь, сели на диван, стоящий чуть сбоку от большого стола, обитого сукном мышиного цвета, но с которого можно было, не напрягаясь и не вертя постоянно головой, смотреть на мужчину, пригласившего их на встречу. Тамара сложила руки на коленях и с любопытством поглядела на иерарха. Ей давно не встречался человек с таким мощным притоком Силы, линии которой свободно перемещались по всему контуру ауры, но находились как бы в спящем режиме. Вот если бы произошли какие-то негативные влияния на носителя Дара, тогда защита, искрясь всеми цветами спектра, сможет мгновенно перестроиться на отражение внешних атак.

– Позвольте представиться, – наклонил голову иерарх, пряча в глазах добрую улыбку. – Иван Захарович Лаврентьев, куратор губернских гимназий и школ. – Ваши имена мне уже знакомы. Господина Старицкого я хорошо знаю по Албазину благодаря Павлу Ефимовичу. А ведь я рассчитывал, что увижу тебя, Григорий, на турнире в конце июля.

– Я тоже слышал о вас, – Григорий не потерял настороженности, помня рассказ архимага Борисова о представителях Коллегии. – Приятно познакомиться.

– А вы, милая барышня? – с доброй улыбкой перевел взгляд на девушку Лаврентьев, сразу став похожим на родного дедушку, привечающего внуков. – Признаться, я где-то видел вас, но не могу вспомнить.

То ли играет, то ли на самом деле не помнит, поэтому и закидывает хитрый вопрос с надеждой, что его правильно поймут. Тамара поняла.

– Я из Петербурга, – спокойно ответила она, разглаживая на коленях мелкие складки на брючной ткани. – Приехала в Албазин пару недель назад. Возможно, буду здесь жить какое-то время, но все зависит от родителей.

– А вашу матушку, случаем, зовут не Надеждой Игнатьевной? – осторожно спросил Лаврентьев.

– Да, вы правы, – скрывая досаду в голосе, ответила Тамара. Потом подняла голову. Иерарх, кажется, прочитал в ее глазах осторожную просьбу не распространяться насчет семейных связей.

– Тогда мы в какой-то мере знакомы, – весело произнес иерарх. – Не откажетесь со мной отпить чаю? До обеда еще