Александра. Большая игра. (книга вторая) - Олег Ростов

— Да, Матушка, не беспокойся, будет жарко. Или сам в топку полезет.

— И ещё, Айно. Пусть сюда приведут Йёсю. И принесите нам с девочками снедь.

Я вернулась в раздевалку.

— Эльза⁈

— Да, Добрая Королева Александра?

— Нашу одежду и наши вещи, в том числе оружие никто не должен трогать. Даже прикасаться.

— Никто не тронет, я прослежу, Добрая Королева Александра. Может какую Вашу одежду постирать?

— Не надо. Она у нас чистая.

Богдан привёл Иосифа. Притащил его за шкирку. Причём тащил на вытянутой руке, чтобы не подходить к нему в плотную.

— Богдан, что же ты так грубо? — Спросила старшего над палатинами.

— От него воняет, Матушка, и блохи у него с вшами. Зачем он тебе?

— Значит надо. — Посмотрела на мужичка. Он глядел на меня затравленным взглядом. — Иосиф, ты меня понимаешь? Кивни, если понимаешь?

Он что-то замычал, потом кивнул.

— Хорошо, Йёся. Значит так, я решила тебя забрать с собой. Ибо Господь велел помогать страждующему. И тогда да воздастся тебе по делам твоим. Сейчас тебя подстригут, побреют, вымоют. Дадут тебе нормальную одежду. Накормят. С этого момента будешь помогать моей служанке. Зовут Ефросиния. Делать всё то, что она скажет. Воды принести, дрова. Надо носить вещи какие или ходить с ней на торжище. Одним словом прислуживать. Сможешь? — В его глазах появилась надежда. Он опять замычал, потом повалился на колени. Уткнулся лбом в носки моих сапог. — Йёся, встань. Я тебе не разрешала полировать языком и лбом мои сапоги. Тебе больше никто не причинит боль и унижение. Ты будешь хорошо питаться. Жить будешь во дворце. Там тебе выделят комнату. А сейчас тебя подстригут, налысо… Богдан, найди цирюльника. Когда его подстригут на голо и побреют, завяжешь ему глаза и отведёшь к раздевалке. Там его будут ждать. Там его вымоют. Но глаза завяжи плотно. А то не дай бог, увидит неземную красоту и ослепнет.

Богдан засмеялся, кивнул мне.

— Я всё сделаю. И одежу ему подберём с башмаками. Хотя, сдаётся мне, что обувь он никогда в своей жизни не носил.

— Ничего. К хорошему, Богдаша, привыкают быстро.

Мы с девушками разделись до нательных рубашек. Перед этим Богдан принёс из кареты корзинки с продуктами. Что меня удивило, но к этому моменту, дамы не тяжёлого поведения успели всё убрать. Продукты отдали находящимся здесь женщинам и уже драили пол помоста. Вскоре к нам зашёл Йёся. Его уже обрили под ноль. Убрали и непонятные клочки волос на щеках и подбородке. Был он полностью голым. На его глазах имелась плотная повязка. Я смотрела на него. Худой, как атомная катастрофа. Какой-то хилый. Всё верно, ведь Йёся жил в постоянно голоде и тотальном недоедании. Я взяла его за руку.

— Пошли, Йёся, тебя вымоют. Потом вернёшься в раздевалку. Туда принесут одежду. Потом тебя покормят. И ещё, Йёся, нехорошо подсматривать за голыми женщинами. Понял меня? Никогда так больше не делай.

В ответ он что-то промычал и опустил голову. Я посадила его на лавку. Мы все, пока что были в нательных рубашках до колен. Девушки принесли в тазиках горячей и холодной воды. Посмеиваясь над мужчиной, стали его намыливать мылом, тереть с комментариями мочалом. Потом обливать водой.

Что хочу сказать⁈ Когда Йёсю обрили наголо и помыли, он оказался довольно молодым. От 25 до 30 лет. А телосложением вообще, как подросток.

Девушки посмеивались, намывая парня.

— Смотри, Паула, ты касаешься голого мужчины. Это грех, так как он тебе не муж. — Подначивала итальянку Агнеша.

— Тебе он тоже не муж, но ты ему спину трёшь, Агнешка! — Парировала польку Паула.

Ксюша подошла с тазиком тёплой воды и облила двух своих подруг и Йёсю. Раздался девичий визг. Я рассмеялась. Рубашки на нас уже намокли и просвечивали.

— Всё, Йёся. Тебя помыли. Пошли в раздевалку. — Сказала ему и взяв за руку выпроводила из моечной. Там дала ему полотенце. — Вытирайся. Сейчас тебе принесут одежду. Я выглянула в предбанник. — Богдан, одежду несите и помогите ему одеться. Потом накормите его.

— Он что сам не может одеться, Матушка? — Недовольно спросил палатин.

— Я сказала помочь.

— Понял, Матушка.

Вернулась в моечную. Фрося накрывала стол. Я сняла мокрую рубашку, оставшись полностью обнажённой. Нижнее бельё мы все сняли ранее. Окатила кипятком лавку и легла на неё животом.

— Ксюша, спину мне намыль.

Пока Ксения намыливала мне спину, лежала от блаженства закрыв глаза. В моечной явно потеплела. Похоже, новые кочегары не плохо справлялись со своими обязанностями. Вот как бывает, ещё несколько минут назад ты жрал в три горла, пил в четыре, воровал общественные деньги, на которые хорошо жил, а заодно щупал титьки продажных девок, и раз вдруг всё резко меняется, и ты уже с голым задом кочегаришь печи в этой же бане… На ближайшие три года, как минимум. Причём платить будут исключительно куском хлеба и жидкой похлёбкой для арестантов. Фатум, судьба… В моём лице.

Почувствовала, как Ксения или кто-то из девушек уже не мылят меня и гладят ладошками. Открыла глаза. Гладила Ксения. А Агнешка с Паулой и Айтан сидели рядом на скамеечках и смотрели на всё это.

— Я не поняла, княжна, что ты сейчас делаешь? — Спросила Ксению.

— Я глажу тебя, Матушка. Делаю массаж, как ты мне делала.

— До массажа тебе ещё далеко. Ему учиться надо. А твои поглаживания, Ксюша, больше похожи на непотребное. Это когда одна женщина начинает ласкать другую. Таких называют розовыми лезбиянками, а это содомский грех.

— Прости, Матушка.

Я встала с лавки, выпрямившись во весь рост.

— Ксюша, ты лучше водой меня облей.

— Я оболью, Матушка. — Подскочила с лавки Агнешка. Взяла приготовленный таз с водой и стала поливать на меня. Я обмылась от мыльной пены. Потом девчонки терли под моим руководством друг дружке спины. Опять шутили друг над дружкой и пересмеивались. Потом мыли свои шевелюры. У каждой из нас они были знатными. Мыли мылом, полоскали отварами ромашки и лопуха. Мне помогала Фрося, ревниво глядя на остальных, ибо это была её прерогатива и уступать её она никому не собиралась. Намывшись, наплескавшись в волю, обернулись в простыни, которые Фрося приготовила